Вечное

Это безобразная дикарка, с волосами по всему телу, она смотрит на меня со звериным умилением и показывает меня человеку, стоящему рядом. По всей вероятности это мой отец. Такой же безобразный дикарь, весь заросший шерстью. В его руках, здоровенная дубина. Он равнодушно смотрит на меня и отворачивается. Мать прижимает меня к груди.

Всё немного странно, я чувствую, что грудной ребёнок это я, в то же время, я знаю, что часть этого ребёнка, не принадлежит ему, а принадлежит другому мне, Пятому.

Вскоре я привыкаю к своему положению и начинаю наблюдать.

Мать кормит меня грудью, отца я больше не вижу. Не знаю, что тут происходит, толком не ясно. Почти всё время темно, похоже, мы находимся в пещере.

Днём, я вижу всё в сером свете, ночью кромешная тьма.

Мать переговаривается с другими женщинами, используя какие-то гортанные звуки. Я ничего не понимаю, есть ли смысл в этих разговорах, или это нечто вроде звериного рыка?

Я стараюсь делать то, к чему меня призвали. Наблюдаю и фиксирую происходящее. Похоже, что они едят сырое мясо.

Проходит несколько дней, и младенец, в тело которого я вошёл, умирает. Его тельце охватила зараза, не хватает витаминов и полезных веществ.

Его глаза закрываются, моя половина выходит из его Сознания и возвращается ко второй половине в комнату.

Я тут же отправляюсь обратно в жизнь, уже в новое тело.

Снова скользящий липкий коридор, я снова на руках у матери. Снова пещера, только другая.

Всё здесь происходит также, как и в моём первом месте появления. Даже мой предполагаемый отец, такой же угрюмый, заросший шерстью полузверь. Все здесь переговариваются между собой звуками и телодвижениями. Сознание пока ещё только на самой ранней стадии своего развития.

В это «дежурство» мне посчастливилось пережить младенчество, однако эта моя жизнь всё равно кончилась быстро. По моим подсчётам прошло всего четыре земных года, когда у людей из пещеры начался голод. Моего отца и большинство других самцов погрызли хищники, и чтобы выжить, моя мать решила меня съёсть.

После этого, я снова сменил тело, но оно опять протянуло мало. До момента полного физического взросления, то есть до тринадцати лет, я смог дожить лишь с восемнадцатой попытки. На тот момент, общий срок наблюдения за жизнью на Земле, для меня превысил семьдесят лет. Я ещё даже не отслужил первую сотню лет, а позади уже было семнадцать смертей маленьких мальчиков!

Впрочем, и этому юноше не суждено было дожить даже до двадцати. Выйдя однажды с охотниками в лес, он не смог бежать вместе со всеми, и его загрыз тигр.

Я снова переместился в новое тело, снова и снова. Понятия долго, скучно, надоедливо, нам чужды. Конечно, я, и остальные семь, понимаем смысл этих слов, понимаем, какое состояние человека они обозначают, но сами не испытываем.

Мы просто выполняем свои функции. Ведём наблюдение из штаба и одновременно из разных живых тел. В теле мы находимся столько, сколько оно живёт, потом на мгновение в штаб, выбираем новое, готовое вот-вот родиться тельце, и входим в него.

Если округлить первые восемь тысяч лет нашей работы, могу сказать, что кроме изобретения примитивных орудий труда и оружия, древнее Сознание, практически ничего не создало. Ну, за исключением мелочей, вроде одежды, представляющей собой обрывки шкур животных.

Люди Древнего Сознания просто выживали, размножались, спали и гадили. Наблюдать за их охотой было не особо интересно, гораздо ловчее это получалось у хищных животных.

За восемь тысяч лет, Владельцы приходили в штаб лишь дважды. Наскоро ознакомившись с информацией, они уходили. Было ясно, что пока Сознание не оправдывает их надежд. Хотя, может, они и понимали заранее, что первые шаги развития самые медленные.

В начале девятого тысячелетия, люди стали изобретать более существенные вещи.

Всё меньше народа жило в пещерах, появились хижины. Пищу теперь ели не только сырую, но и приготавливали на костре. Огонь добывать пока не научились, но если вдруг, где-то возникал природный пожар, люди выхватывали из него головёшки и поддерживали костёр годами. Посменно, при этом, меняясь.

Разум становился всё более развитым и наконец, появилась первая более-менее осмысленная речь. А вместе с ней и первая письменность.

В этот период Владельцы стали наведываться чаще. Они считывали с нас информацию и время от времени совещались между собой.

Похоже, их ожидания, начали оправдываться. Сознание наконец-то стало показывать более интересные результаты своего развития.

Как-то раз, я зафиксировал наскальное изображение, которое делал острым камнем мой тогдашний человек. То был незамысловатый рисунок, изображающий мамонта. Я тут же просигнализировал об интересной находке в штаб, где моя вторая половина отправила сигнал Владельцам. Они явились, и пристально изучили рисунок, а также всю мыслительную деятельность человека, который сделал изображение.