Вечное движение (О жизни и о себе)

Весною и ранним летом в степи все пылает от солнца, везде мерцают пятна - краски тюльпанов, все заполнено терпким, благотворным ароматом сизой полыни. Знойный воздух напоен запахами трав. Марево теплыми струями дрожит и растет над полынным морем. Стрепеты белыми комьями света взмывают из трав. Чибисы стонут в ложбинах. Медлительно летят смотрят на степь орлы. Каждый стебель излучает тепло и благоухание. Монотонно, медвяно жужжат насекомые. Жаворонки дрожащими свечками висят над полынной степью, трепеща крылышками, они поднимаются все выше и выше и поют свою светлую песню. Звеня, они выпевают свои торопливые трели и вдруг, оборвав песню, падают в траву. Суслики серыми столбиками стоят и свистят у своих нор. В лужах, на берегах озер, подняв одну ногу, застыли серые цапли. Загадочно они смотрят в воду, почти касаясь своим клювом опрокинутых в воде облаков. Плывут кулики, они на воде словно игрушки. Камыши бушуют зеленою силой, рвущей их тонкие тела к солнцу. Весь этот мир словно море тепла, запахов, красоты и света. Это весенняя, бескрайняя, сизо-зеленая, серебряная, полынно-тюльпанная степь.

Костер, то пылающий ярко, то чуть тлеющий, задумчивый, в красных мерцающих углях, сопровождал нас все эти годы. Дрожащий огонек крошечной спички превращался в пламя. Оно было чистым, алым, когда огонь горел жадно. Это пламя было подкрашено черными подкрыльями, когда огонь не справлялся с телами деревьев. О огонь! Перед твоим лицом стоял очарованный, испуганный первый человек, который увидел в тебе свое будущее. Благодаря тебе он стал державным властелином леса, саванн, а затем и всей земли. Огонь отпугивал зверей, готовил пищу человеку, ковал ему первое железо. Теперь же, в преддверии XXI века, его мощь, закованный огненный смерч пылает в двигателях ракет, несущих человека в космос. Огонь тысяч молний и грохот тысяч громов зажаты в руке человека. Всему этому начало дал огонь костра.

Все эти годы костер горел, сопровождая нас в наших походах. Днем, когда на нем готовили пищу, его пламя казалось белым. Вечерами он начинал цвести алыми длинными лепестками своих языков. Ночью его красная мощь отодвигала круг темноты, за которым тьма ночи была совсем непроглядной. Костер горел победно, он поглощал все, сжигая, что бы ему ни давали. Весною костер разгорался, как огромный красный тюльпан. В осеннем лесу наш костер приветно гудел, звал поближе к себе, он был нашим очагом, нашим теплом.

Ночами зачарованно смотрел я на загадочную жизнь огня в трепещущем, дрожащем, свистящем, пляшущем красками костре. В нем, в костре, сливалось в единство и бытие, и уничтожение. Нередко уже у потухающего костра под синим, черным небом, мерцающим хрустальным звездным светом, я лежал до первого робкого света будущего утра. Разные мысли, словно легкие облака, плыли в голове среди сияющей тишины.

Были и мысли о смерти. Реквием Моцарта опускался на меня с черных небес вечными звуками прощающего приятия смерти. Звездный свет впитывал в себя мою душу. Растворяясь, она вместе с ним заполняла вселенную. Я сам становился звездным небытием. Ужас смерти, который иногда достигал такой ярости, что хотелось разбить и расколоть на куски эту страшную планету, которая безжалостно всем обещает смерть,- этот ужас уходил прочь в минуты-часы прозрения. Появлялась способность чувствовать величие небытия и вечности, вбирая их в себя, как контрасты, без которых жизнь не могла стать столь безмерно глубокой и нужной. Разум человека - это потрясающее устройство самосознания материи, персонифицированное человечеством. Разум возник в борьбе за жизнь, и потому подсознание человека отвергает, не понимает величия смерти. Оно восстает против смерти, отвергает ее, жаждет жизни. Однако человек смертен, и это ужасает его сознание, повергая его в глубины отчаяния.

Страх смерти - вот что осталось преодолеть человеку, чтобы он мог сравняться с богами, которых он в своем страдании о преодолении смерти так щедро создавал в мифах, верованиях и в религиях. Как же достигнуть этого? Как соединить величие чувства жизни с величием чувства смерти, слив их в едином бестрепетном сознании человека? Бесстрашно умирают многие люди. Сколько русских, советских людей отдало свои жизни в битвах против фашизма! Когда Лефорт, друг Петра Первого, понял, что пришел час его гибели, он призвал музыкантов и умирал под пение труб. Однако все это лишь дань жизни. Это жизнь преодолевает страх смерти. Это жизнь презирает смерть, становясь сильнее ее даже в тот миг, когда вечная ночь наступает своей безжалостной тьмой на сердце человека. Это хорошо, когда жизнь сильнее смерти. Пушкин умирал, и до последнего дыхания его жизнь была сильнее смерти.