Вечное движение (О жизни и о себе)

Это особенно важно в текущие годы, когда в генетике совершается истинная революция, коренным образом перестраивающая мышление. Даже крупные ученые, работавшие в соседних областях, не могли осознать стремительности открытий в новой генетике. Академик В. А. Энгельгардт в 1957 году в статье "Биология станет точной наукой", говоря о задачах будущих исследований по генетическому коду, писал: "Задача эта чрезвычайно трудная. Но не нужно быть беспочвенным оптимистом, чтобы верить, что через 50 лет "биологический код" - химическая зашифровка наследственных свойств - будет расшифрован и прочтен". Прошло не 50, а всего лишь 4 года, когда в 1961 году на Московском международном биохимическом конгрессе был представлен новый подход к проблеме и началась работа по расшифровке генетического кода, которая завершилась полным успехом к 1966 году. После 1957 года прошло всего лишь 16 лет. За эти годы был расшифрован генетический код, на основе чего раскрылась удивительная картина программирования со стороны генетических молекул, то есть молекул ДНК, глубинных процессов биосинтеза белка в клетке. Целый ряд открытий обогатил биологию. Была разработана молекулярная теория мутаций. Установлена природа ферментных систем, обеспечивающих размножение (ауторепродукцию) генов. Показано существование регуляторных механизмов в генетическом аппарате (структурные и регуляторные гены). Стала ясной молекулярная природа гена. Изолированный, индивидуальный ген был выделен из клетки бактерии. Наконец, сам ген, основа наследственной системы организмов, синтезирован в лаборатории. Перед наукой во весь рост встали задачи генетической инженерии.

Так, обгоняя предсказания, генетика вторгается в основы явлений жизни, изменяя старые взгляды о ее происхождении и о ее сущности. В этих условиях задача состояла не в том, чтобы цепляться за прошлое, .канонизируя и его успехи и его ошибки. Надо было видеть будущее, необычайное по своей значимости, вбирая при этом все истинное из прошлого этапа. Нет сомнений, что всякий согласится с этими словами. Однако настрой мысли у ряда генетиков тем не менее был обращен в прошлые догмы, и это грозило опасностями.

Попытки обелить евгенические ошибки лидеров прошлого этапа генетики, более того, представить содержание старой ошибочной евгеники как идейную основу для приложения к человеку новых успехов генетики, такие попытки делали Б. Л. Астауров и А. А. Нейфах - сотрудники Института биологии развития АН СССР, М. Д. Голубовский - сотрудник Института цитологии и генетики в Новосибирске. В. П. Эфроимсон выступил с ошибочными взглядами о якобы генетической обусловленности духовных и социальных черт личности человека. Литератор В. В. Полынин начал пропагандировать старую евгенику. Это грозило уже серьезной идеологической опасностью, возникла почва, способная взрастить жажду некритического возвеличивания ошибок прошедшего этапа. Вновь чуждая идеология, направленная на подавление личности человека, неоправданным биологическим диктатом, старалась проникнуть и отравить чистые источники нашей науки. На пленуме Всесоюзного общества генетиков и селекционеров и Научного совета по генетике и селекции в 1967 году я выступил с решительным разоблачением этого идеологически чуждого нам направления и стремился доказать, что его ошибочность кроется в смешении принципов биологического и социального наследования. Увы, я встретил там хотя и небольшую, но монолитную группу в лице Б. Л. Астаурова, С. М. Гершензона, С. И. Алиханяна, Д. К. Беляева, вставших на ошибочные позиции в этом вопросе. Это вызывало тревогу, показывало, что некоторые из старых генетиков не понимают всего значения идей о человеке и личности в марксистском учении об обществе, которое утвердило всю духовную особенность человека как существа социального.

Естественно, что это были коренные разногласия. Впоследствии рядом выступлений и статей в журнале "Вопросы философии", брошюрой "Генетика и будущее человечества", речью на IV международном конгрессе по генетике человека в Париже 11 сентября 1971 года я старался защитить новые воззрения на задачи генетики человека.

Серьезные разногласия возникли в вопросе об отношении к тем кадрам, которые были захвачены в свое время идеями Т. Д. Лысенко. Некоторые генетики считали, что должен быть реванш за события 1948 года. Очевидно, что такой подход ничего, кроме унижения нравственных основ науки, дать не мог. Главное было совершено: Т. Д. Лысенко потерял свое исключительное, некритикуемое положение, а Институт генетики и журнал "Агробиология", безнадежно отставшие от уровня современной науки, были закрыты. Перед генетикой открылась замечательная дорога развития, по которой мы должны пойти с ясной головой, добрым сердцем и чистыми руками. Развитие нашей науки должно идти на базе только научных аргументов, сохраняя высокоморальные основы истинного развития всякой науки.