Вечное движение (О жизни и о себе)

Менделизм появился в развитии биологической науки как новая, прогрессивная биологическая теория. Совершенно неправильно излагать дело таким образом, что самое появление менделизма представляет собой продукт империалистического развития капиталистического общества. Конечно, менделизм после своего появления был извращен буржуазными классовыми учеными. Мы прекрасно знаем абсолютную истину, что всякая наука классовая наука. Однако в смысле вскрытия новой биологической закономерности менделизм нес в себе новое содержание, и это, как никто, отметил великий дарвинист К. А. Тимирязев.

Ведь К. А. Тимирязев указал (и мы должны прислушиваться к его мнению с особым вниманием), что менделизм устраняет "самое опасное возражение, которое, по словам самого Дарвина, когда-либо было сделано его теории"14. Известно - и это является также одним из существенных наших разногласий,- что Дарвин значительную часть своей эволюционной теории построил на представлении об огромном значении так называемой неопределенной изменчивости. Дарвин сумел объяснить возникновение целесообразности не как свойства изначально присущего живой материи, а как продукта исторического развития; это оказалось возможным только благодаря обоснованию величайшего дарвиновского учения о неопределенной наследственной изменчивости. Энгельс, указывая на эту сторону учения Дарвина, ведь говорил, что "дарвинова теория является практическим доказательством гегелевской концепции о внутренней связи между необходимостью и случайностью"15.

И вот эта огромная сторона дарвиновского учения - которая, забегая несколько вперед, позволю себе сказать, совершенно не учитывается акад. Лысенко - была поставлена под сомнение тем учением о наследственности, которое было основным во всем XIX веке. Было общепринятым, что при скрещивании всякое неопределенное уклонение растворяется, исчезает, потому что наследственность не дискретна, наследственность не связана с наследованием отдельных признаков, а представляет собой только общие свойства. Менделизм разрушил эту теорию. В этом отношении, в смысле преодоления этой старой точки зрения, в смысле показания того, что наследственность, как объективная категория, совершенно отвечает требованиям дарвинизма относительно понимания неопределенной изменчивости,- в этом отношении менделизм был новой, прогрессивной биологической теорией.

Для того чтобы не быть голословным, я начну со следующего. К. А. Тимирязев, указывая на это затруднение, возникшее перед дарвинизмом, которое было особенно подчеркнуто Дженкинсом, говорит о нем как о "кошмаре Дженкинса, испортившем столько крови Дарвину". Этот кошмар и состоял в учении о поглощающем скрещивании, которое, казалось, разрушало основы теории Дарвина. Я считаю, что одна из крупнейших заслуг К. А. Тимирязева, до сих пор не оцененная по-настоящему генетиками, состоит в раскрытии значения менделизма для теории эволюции. Все современные учения об эволюции популяций (например, у Фишера, сошлюсь на его книгу "Генетическая теория естественного отбора" и другие) своими принципиальными корнями уходят в представления К. А. Тимирязева (1909 г.) о значении законов Менделя для понимания эволюции.

К. А. Тимирязев писал: "Закон Нодена - Менделя, по которому потомство помеси при ее самооплодотворении дает начало не только средним формам, но воспроизводит и чистые формы родителей, имеет, очевидно, громадное значение для эволюции организмов, так как показывает, что скрещивание вновь появившихся форм не грозит им уничтожением, а представляет для естественного отбора широкий выбор между чистыми и смешанными формами, чем устраняется то возражение против дарвинизма (в Англии высказанное Флиммингом Дженкинсом, у нас повторенное Данилевским), которое и сам Дарвин признавал самым опасным для его теории"16.

Дальше К. А. Тимирязев пишет: "Самым важным результатом в этом смысле является, конечно, тот факт, что признаки не сливаются, не складываются и не делятся, не стремятся стушеваться, а сохраняются неизменными, распределяясь между различными потомками. Кошмар Дженкинса, испортивший столько крови Дарвину, рассеивается без следа"17.

Таким образом, К. А. Тимирязев совершенно ясно говорит об относительной неизменности признаков и, следовательно, об относительной устойчивости той наследственной основы, которая определяет наследование этих признаков. Тов. Лысенко и товарищи, которые так часто выставляют К. А. Тимирязева в качестве абсолютного антименделиста, я считаю, что с вашей стороны нехорошо (в самом мягком значении этого слова) пройти мимо такого совершенно ясного указания Клементия Аркадьевича. Вам нужно совершенно прямо сказать, что К. А. Тимирязев ошибался в оценке закона Менделя в этой его части. Я уверен, что у Т. Д. Лысенко хватит смелости это сказать, если он считает, что К. А. Тимирязев действительно ошибался.

С места. А вы посмотрите, что сказано 5 страницами дальше.