Вечное "люблю" (СИ)

- У меня не было выбора, – развел руками тот. – На город напали сразу с четырех сторон. Людей катастрофически не хватало. Власти требовали помочь бороться с этими террористами.

- И поэтому Вы решили выставить на линию огня недоученных агентов? – изогнул бровь Федерико. – Отличный план. Кстати, до сих пор не понимаю, почему Вы выбрали только подростков от двенадцати до шестнадцати лет, не затронув выпускников?

- Потому что подростки лучше усыпляют бдительность, – отрезал Бернарди. – Террористы, наверняка, решили тогда, что мы в совсем безвыходной ситуации, раз посылаем детей, и расслабились. Только рано.

- Конечно, расслабились! После того, как вырезали почти всех наших! Тоже мне, обманку нашли… Вы бы еще первокурсников послали, чтобы уж наверняка!

- Первокурсники навели бы на противников подозрения.

- И тем не менее, Вы называете сражением то, что фактически именуется самой настоящей резней! Или Вам напомнить, сколько ребят выбралось оттуда живыми?!

- Я пока на память не жалуюсь, Гонсалес, – отмахнулся Бернарди.

- Тогда Вы должны помнить, что нас тогда в живых осталось всего двое. Из тридцати человек. Двое. Вы хоть понимаете, что это – даже не десять процентов?!

- Понимаю. Остались вы с Эрнесто. Сидели в окружении тел и зажимали друг другу раны, когда все закончилось.

Признаться, представив это зрелище, я даже внутренне содрогнулась. Трупы, кровь… Бр! Но всю основную часть занимал леденящий ужас. Раны. Федерико тоже был ранен! И, кажется, довольно серьезно!

- Итак, – подытожил мой возлюбленный. – Чего Вы хотите?

- Ладно, – сдался Бернарди. – После того сраже… Хорошо, хорошо! После той резни под Миланом террористы заметно присмирели, поскольку вашими, ребята, стараниями, сбежать удалось немногим. Но некоторые все-таки сбежали. И вот, сейчас они начали набирать силу.

- И что? – не понял Федерико. – У Вас должно быть достаточно людей для того, чтобы…

- Знаю. И я бы не стал тебя искать, но есть кое-что… Помнишь того здоровенного парня, который на суде орал громче всех?

- Вроде бы. Кажется, его звали Керо?

- Он самый. Так вот, оказалось, что у него есть родной брат, которому удалось бежать. Он возглавил новое террористическое движение. А ты ведь в курсе, что произошло в тюрьме с его братом?

- Кажется, его приговорили к пожизненному заключению, а через сутки он был найден мертвым в камере.

- Именно. Как выяснилось, Керо страдал клаустрофобией, а его посадили в одиночную камеру. Теперь, пожалуйста, вспомни, кто не дал тогда ему бежать вместе с братом?

Федерико поморщился.

- Я ударил его ребром ладони по шее и отправил в нокаут.

- Правильно. И с твоей головы тогда…

- … слетел капюшон.

- Точно. А, поскольку других людей, виноватых в заточении своего брата тот парень не знает, властям был поставлен ультиматум: мы даем ему возможность встретиться с тобой в единоличном поединке, а он расформировывает движение.

- И что, Вы ему поверили?!

- Нет. Но тебе все равно придется с ним сразиться, потому что… он скоро будет здесь.

Я похолодела. Поединок? Единоличный? Мой родной и любимый мальчик должен будет сразиться с тем террористом наедине?! Господи, только не это!

- Я так понимаю, у меня нет выбора? – осведомился Федерико.

- Прости, – вздохнул Бернарди. – Я изначально был против. И мы даже отказали тому парню. Кстати, его зовут Фабиан. Но он быстро вычислил, где ты сейчас, и уже направляется сюда.

- И зачем Вы приехали? Поставить меня перед фактом, или что?

- Предупредить и проверить, сможешь ли ты в одиночку с ним справится.

- А если он откажется участвовать в ваших изощренных играх?! – подала голос я.

Глаза Бернарди гневно сверкнули.

- Тогда всем конец, – почти порычал он. – Через сутки или того меньше сюда ворвутся десятки террористов, вооруженных до зубов. Я так думаю, Гонсалеса Фабиан возьмет на себя, а его приспешники растянут Вас, девушка, прямо здесь и по очереди, неторопливо…

- Хватит! – вскричал Федерико.

Затем, он осторожно взял меня за руки и шепнул:

- Не бойся! Я не дам тебя в обиду!

- Я не боюсь, – покачала головой я. – За себя не боюсь.

- Что ты решил, Гонсалес? – подал голос Бернарди. – Я не буду ждать вечно. И кое-кто за дверью тоже не будет.

- Кто еще? – напрягся Федерико, обернувшись к нему.

- Не волнуйся, это друг, – успокоил его Бернарди. – Видишь ли, я решил, что идти на такой риск в одиночку для тебя будет равносильно самоубийству. Но кого попало ты с собой не возьмешь.

- Я не возьму с собой никого. Это будет нечестным по отношению к памяти Эрнесто. Он всегда был рядом со мной, даже в самых сложных и опасных переделках. И мы оба воспринимали это, как само собой разумеющееся явление. И, хоть Эрнесто погиб, его место навсегда останется пустым!

- А ты, оказывается, философ! – весело пропел чей-то голос со стороны входа.