Вечное сердце

– Танька, – произнесла красивая элегантная женщина с роскошной волной пепельных волос до талии, – ты не собираешься задушить моего ребенка? Отпусти его, он, как разыграется с тобой, потом всю ночь просыпается, требует развлечений. Представь мне, пожалуйста, своего друга, раз уж соизволила его привезти.

– Дэвид, это и есть Алена, моя подруга. Алена, это Дэвид. Вы пока кланяйтесь друг другу, а я Темку домучаю. И подарок ему вручу. Только сразу скажу, детка, с этой игрой тебе должен помочь кто-то умный. Не я.

– Хочу, чтобы ты! – смеялся малыш.

– Ладно, когда все будут есть и пить, я к тебе в комнату проберусь… Если не получится у нас по-умному, мы будем эту игру крошить на меленькие кусочки.

– Давай сразу крошить! – азартно воскликнул ребенок.

– Сразу не получится. Меня просто выгонят. Бери подарок, рассматривай, ну, потерпи, ладно? Вы познакомились? – Таня пустила Артема на пол, вручила огромную коробку и посмотрела на Дэвида и подругу.

– Конечно, – улыбнулась Алена. – Раздевайтесь, проходите, все уже за столом.

В огромной гостиной, в центре которой стоял антикварный круглый стол, Таня познакомила Дэвида с мужем Алены Константином – высоким, худым человеком, с бледным и нервным лицом. Затем Алена им представила других гостей – Михаила и Григория. Мужчины были похожи – оба невысокие, широкоплечие, с выражением лица, которое на определенном социальном уровне надевается вместе с добротным костюмом. Таня быстренько про себя сформулировала название этого выражения: «Мы – либералы. Мы не против, если вы постоите рядом». Дэвид пожимал им руки, сияя улыбкой с высоты своего роста. Только Таня сумела рассмотреть смешинки в его шоколадных глазах: «Так мы и постоим. Не сомневайтесь». Представление дам оказалось для Тани мероприятием травматичным. То есть одна – жена Михаила Екатерина – обычная женщина в простом и удобном платье серого цвета, с которым естественно сочетался очень дорогой бриллиантовый гарнитур – серьги, как маленькие люстры, колье, как огни большого города, браслеты, кольца. А сама Катя явно была домохозяйкой. Проблема заключалась во второй даме. Невесте Григория Лиле. Тоненькая, темноволосая, с широко распахнутыми глазами, она являлась олицетворением женственности, а в ее обаянии было что-то от ребенка. Так показалось Тане, и она тревожно смотрела на Дэвида, когда он целовал маленькую руку Лили. Конечно, он тоже это заметил. У них с Таней всегда совпадают вкусы. Так начались ужасы этого вечера.

На своих званых обедах и ужинах Алена никогда не отступала от традиций бабушки и мамы. Блюда были качественными, сытными, по-настоящему домашними, в основном – классическая русская кухня. То есть никаких мелких морских гадов, сырой рыбы, травы с запахом скипидара. Таня очень любила как следует поесть у Алены. И всегда с изумлением спрашивала у нее: как это получается, что та остается такой стройной. «Я бы… Я не знаю, как бы вообще в дверь входила…» Алена отшучивалась: «Со мной так: не в коня корм».

Так было и на этот раз. Жаркое, винегрет, холодец, домашний окорок и все прочее. Мужчины обстоятельно говорили о бизнесе и политике, женщины в основном о рецептах блюд и магазинах.

Наконец добрались до сладкого. Домработница торжественно водрузила на стол, уже застеленный свежей скатертью, огромный многослойный торт – шоколадный с толстыми слоями крема, нарезанной сердечками свежей клубникой, которая украшала кремовые узоры. Все ахнули, Константин разлил по бокалам красное вино. Григорий потянулся к торту первым.

– Извините, друзья, но нам с Лилей – половину, предупреждаю сразу. Это мой любимый торт. Моя мама его печет с тех пор, как прочитала рецепт жены Ельцина. Называется «Поцелуй негра».

Григорий положил огромный кусок на тарелку Лили, потом – еще больший себе.

– Гриша, – слабо запротестовала Лиля. – Я, конечно, не удержусь и съем, – она с наслаждением слизнула с ложечки крем, – но что со мной станет… Я же превращусь, не знаю, в кадушку какую-то… Хотя ты мне уже сделал предложение, ты от него не откажешься, если что?

– Моя дорогая, – торжественно ответил Григорий, – ты можешь превращаться в кадушку, в подушку, в слониху, но не надейся, что я тебя выпущу из рук.

– Точно? – лукаво спросила Лиля и вдруг наткнулась на отчаянный взгляд Тани. Она умирала. Ей казалось, что все имеют в виду ее, говоря про кадушки и подушки. – Ой, – сорвалось у Лили. – Какую ерунду мы говорим, Гриша, а все слушают.

Она ущипнула жениха за колено под столом, и Григорий, мельком взглянув на Танино расстроенное лицо, все понял. Решил переменить тему:

– Я что хотел сказать про этот торт. Мой отец эту историю рассказывает постоянно. Это не анекдот, он прочитал в газете. У Ельцина корреспондент женской газеты спрашивает что-то типа: ваша жена сама готовит вам еду? А тот, будучи в хорошем расположении духа, отвечает: «Да. Я очень люблю торт, который называется «Поцелуй негра в ж…». Понимаете, так и написано было: «ж» и три точки…