Вечное солнце. Русская социальная утопия и научная фантастика второй половины XIX — начала XX века

Милый мой, — прервал он вдруг с улыбкой, — всё это — фантазия, даже самая невероятная; но я слишком уж часто представлял её себе, потому что всю жизнь мою не мог жить без этого и не думать об этом. Я не про веру мою говорю: вера моя невелика, я — деист, философский деист, как вся наша тысяча, так я полагаю, но… но замечательно, что я всегда кончал картинку мою видением, как у Гейне, «Христа на Балтийском море». Я не мог обойтись без него, не мог не вообразить его, наконец, посреди осиротевших людей. Он приходил к ним, простирал к ним руки и говорил: «Как могли вы забыть его?» И тут как бы пелена упадала со всех глаз и раздавался бы великий восторженный гимн нового и последнего воскресения.

1875 г.

Красота спасёт мир

Глеб Успенский (1843–1902)

Глеб Иванович Успенский родился в Туле в семье чиновника. Учился в Петербургском и Московском университетах, но курса ни там, ни здесь не кончил. В 21 год потерял отца и должен был содержать мать и семерых братьев и сестёр. Учительствовал, сотрудничал в различных журналах. Начал с очерков о городской бедноте «Нравы Растеряевой улицы», где описал свою родную Тулу. В 1870 году женился на Александре Васильевне Бараевой, дочери фабриканта, которая сама занималась литературным трудом и стала деятельной помощницей мужа.

В 1872 году совершил поездку во Францию, впечатления от которой легли в основу публикуемого нами очерка «Выпрямила». Это было время вскоре после разгрома Парижской коммуны. В письме к жене Г. Успенский писал:

«Здесь, и на этом самом месте, версальцы в прошлом году расстреляли 450 коммунаров, вся площадка была залита кровью, и теперь даже кровь так въелась в камень, что как ни отчищали её, пегие пятна видны. Я на этой площадке простоял час словно помешанный или в столбняке, ноги мои словно прилипли к тому месту, где умерло столько народа. В то же время по этим пятнам бегали дети, играли в лошадки».

После второй поездки за границу (в 1875 году) писатель решил изучить народную жизнь (крестьянства он почти не знал) и с этой целью поселился в одной из деревень Новгородской губернии. Затем переехал в Самарскую губернию, чтобы присмотреться к жизни степняков.

В 1881 году писатель купил в долг земельный участок и дом в деревне Сябринцы близ станции Чудово (Новгородская губерния). Здесь он живал подолгу вперемежку с Петербургом. Результатом наблюдений были замечательные книги очерков «Крестьянин и крестьянский труд», «Власть земли» и другие. Вот суть теории «власти земли» в неповторимом изложении самого Г. Успенского:

«Земля, о неограниченной, могущественной власти которой над народом идёт речь, есть не какая-нибудь аллегорическая или отвлечённая, иносказательная земля, а именно та самая земля, которую вы принесли с улицы на своих калошах в виде грязи… словом, земля самая обыкновенная…»

«…Двухсотлетняя татарщина и трёхсотлетнее крепостничество могли быть перенесены народом только благодаря тому, что и в татарщине, и в крепостничестве он мог сохранить… цельность своего земледельческого быта и главное — земледельческого мировоззрения. Не нагайки, не плети, не дранье на конюшне, не становые или урядники, не тем паче пятнадцать томов законов с двадцатью томами примечаний держали его в повиновении, развили в нём строгую семейную и общественную дисциплину… а деспотическая власть любящей мужика матери-земли».

Писатель пристально вглядывается в идущую на смену власти земли власть капитала или, как он говорил, купона (купон — отрывная часть процентных бумаг, по которой выдаётся прибыль). В его архиве найден набросок неосуществлённой книги: «Капитал. Очерки современной жизни. Оживающее железо и умирающий человек».