Вечное таинство – смерть

В этот момент взволнованного повествования девушка едва не захлебнулась, словно заново переживая недавние события. Еще бы! Наверняка о собственных отпечатках на колечке умница Люсиль не сообразила позаботиться, они перекрывали все прочие, ведь именно она стянула подарок Мими! И что-то подсказывало мне: именно Люсиль стянула колечко по новой — на этот раз у полиции.

— Вы не представляете, сколько переживаний выпало на мою долю, ведь у меня не было заступника-богача! — она безутешно покачала головой. — Все: и девицы, и шефы агентства — шипели на меня: «Зачем вызвала полицию! Теперь неприятностей не оберешься!» Откуда ж мне было знать, что полиция еще глупее наших красавиц? Пока комиссар и инспекторы вели свои допросы, кто-то украл у них перстень!

При произнесении последней фразы на какую-то долю секунды в глазках-пуговках Люсиль вспыхнуло торжество — словно специально, чтобы утвердить меня в моем подозрении: похититель перстня — не кто иной, как она. Впрочем, умница тут же скромно потупилась, старательно допив свой кофе и смиренно вздохнув.

— Вот это сначала было забавно, а потом превратилось в настоящий кошмар. Я думала, полицейские разденут нас догола, чтобы проверить, не спрятал ли кто перстенек на себе. Девицам-то к этому не привыкать, но я…

Она шумно перевела дух.

— Перстень так и не нашли, он как сгинул! Зато шеф агентства до сих пор на меня зуб точит: зачем вызвала полицию, диктовала заявление…

Я с любопытством взглянул на Люсиль.

— Диктовали? Вы хотите сказать, что диктовали Мими заявление в полицию?

Бедняжка Люсиль слегка поперхнулась.

— Ну да… Можно сказать, что Мими писала под мою диктовку — сама она ужасно безграмотна и двух слов связать не может. Пришлось ей помочь оформить все.

Не знаю, как для полиции, что занималась тем делом, а для меня все было предельно ясно: врагиня Лулу решила в очередной раз ей напакостить. Вполне очевидно — сама Люсиль стащила шкатулку да сунула ее в шкафчик Лулу, сломав нехитрый замок и позабыв при том элементарно надеть перчатки, дабы не оставить своих отпечатков. А когда выяснилось, что перстень «замешан» в серьезном деле и будут сняты все отпечатки, наша умница струхнула и стянула перстень у полиции, чтобы не дай бог через отпечатки не открылась ее подленькая махинация.

Улыбаясь собственным размышлениям, я с любопытством разглядывал свою ушлую собеседницу. Интересно, если это действительно она стянула перстень у полиции, где она его припрятала? Наверняка с испугу смыла в унитаз! 

Глава 28. Дело к ночи…

Мы сидели за столиком перед уже пустыми чашками кофе: солнце пригревало, мимо по тротуару проходили тетушки с сумками, полными покупок. Я разглядывал раскрасневшееся лицо Люсиль — все возможное из нее я уже выудил, оставалось лишь уточнить еще пару-тройку обстоятельств.

— Послушайте, Люсиль, рассказанная вами история — настоящий детектив! И ваша Мими, и ее дружок-бандит…

Она торопливо закивала:

— Дружок Мими с тех пор в бегах — сразу поспешил смыться, ведь, как выяснилось, он участвовал в том знаменитом ограблении! Мими до сих пор за это на меня дуется.

Я деликатно перебил ее:

— Люсиль, мне тут неожиданно пришло на ум… Ведь одна моя знакомая тоже работала в вашем агентстве! Правда, она не так давно уволилась… Ее звали Мари Петрофф…

Лицо умницы не изменилось — я мог бы поспорить на что угодно: она и понятия не имела о страшной смерти Мари.

— Мари? Ну, конечно, та русская… Не обижайтесь, но ваша знакомая во многом под стать Лулу, только Лулу была болтушка-дурочка, а Мари — молчунья. Между прочим, они и общались между собой как добрые подруги и уволились, кстати, друг за дружкой.

К этому моменту Люсиль, скорей всего, начисто забыла, по какому поводу мы пьем с ней кофе — как прирожденная сплетница, она вся, с головой, ушла в обсуждение глупых красавиц и собственной аферы с кражей. В следующие пятнадцать-двадцать минут я узнал, что молчунья Мари встречалась с «толстым русским», что шкатулку и перстень она рассматривала со стороны, не прикоснувшись и пальчиком, и что ее допрос полицией оказался самым коротким — великая молчунья Мари Петрофф!

В конце концов я притомился от всех сплетен агентства и готов был закрыть уши обеими руками. Пора было уносить ноги. Я уже собирался было соврать что-нибудь по вдохновению, дабы прилично распрощаться, но тут раздался звонок моего мобильника — как спасательный круг, кинутый мне кем-то невидимым. Я извинился перед Люсиль и поспешно гаркнул:

— Да, слушаю вас, господин редактор!

Звонил отец, которого, без сомнений, слегка шокировало подобное обращение, и он сварливо поинтересовался, что там со мной происходит на этот раз, но я бойко перебил его очередной бравой репликой:

— Вас понял, выезжаю!

И тут же развернулся к чуток нахмурившейся Люсиль.