Вечное

Наконец мать в изнеможении опустилась на пол и тяжело задышала.

– Шагом марш работать, тварь! – крикнула она на прощанье, встала и вышла.

Я вздохнул с облегчением.

Кое-как ополоснувшись из корыта, я опоясался набедренной повязкой и побежал на работу. С прошлого года меня взял хозяин каменоломни. Труд был очень тяжёлый, но ведь и платили мне неплохо, с лихвой хватало на еду мне и матери.

Бес меня попутал устроить себе развлечение вчера, не буду больше этого делать. Никогда не буду. Голова нещадно болит, да и девка была не очень. А теперь придётся быть до вечера голодным, ведь на еду денег совсем не осталось.

Я быстро шёл по грязным улицам. Солнце взошло, а это значит, что на каменоломне уже давно работают. Ещё не хватало получить нагоняй от хозяина. Я ускорил шаг, потом побежал.

Наконец показалась заветная пещера.

– Джараб!

Я обернулся. Передо мной стоял хозяин.

Я раболепно поклонился.

– Здравствуйте, господин!

Не отвечая на приветствие, хозяин приступил к выговору:

– Джараб, ты опоздал на работу! Знаешь ли ты, который сейчас час?

– Нет, господин, – я склонил голову ещё ниже.

– Джараб! Уже почти полдень! Из-за твоего опоздания, я вынужден терпеть убытки!

– Да, господин, простите меня, господин, – лепетал я.

Хозяин пристально разглядывал меня.

– Ты ведь понимаешь, Джараб, что за такое поведение, я могу выгнать тебя с работы?

– Да, господин, я понимаю это! Пожалуйста, не надо! Я готов искупить свою вину! Я отработаю!

– Джараб! Я делаю это только из-за твоей матери, я знал её ещё до твоего рождения. Раньше она была славной женщиной.

– Благодарю вас, господин, – я готов был расплакаться от облегчения.

– Но! – хозяин поднял вверх указательный палец. – Я не могу оставить твой проступок без наказания, ведь тогда все в каменоломне решат, что опаздывать можно! Ты ведь понимаешь это, Джараб?

Я окончательно сник и расплакался, ответив сквозь слёзы что, да, я это понимаю.

– Прекрати немедленно, Джараб! Будь мужчиной, или я вынужден буду прогнать тебя несмотря ни на что! – хозяин грозно подбоченился.

– Джараб! С сегодняшнего дня, ты работаешь на два часа дольше, плата при этом не увеличится. Так продлится одну неделю. Это будет твоим наказанием. Тебе это понятно, Джараб?

– Д-да, господин, – всё ещё всхлипывая, ответил я. – Спасибо, господин!

Грозно приподняв бровь, хозяин пристально на меня посмотрел и, указав в сторону пещеры, сказал:

– Ну так приступай к работе, немедленно!

Я, сломя голову, бросился в пещеру.

Справа от меня люди толкали тачки полные битого камня, я побежал вглубь каменоломни.

– Здравствуй, Джараб, – сказал Сухейн.

Я был его помощником. Недавно Сухейну исполнилось сорок лет. Это был широкоплечий старик с ещё крепкими мышцами и хмурым лицом. Сухейн был добр ко мне.

– Здравствуйте, дядя Сухейн! Простите, я сегодня опоздал!

– Ничего, юноша, ничего.

Сказав это, Сухейн повернулся обратно к стене и принялся долбить её киркой. Мои обязанности заключались в сборе колотого камня. Я собирал из-под ног Сухейна крупные куски и складывал их в тачку.

Потом я катил тачку к месту сбора камня. Что делали дальше с этой горой камней, я не знаю.

Уставал я на работе страшно. Мой руководитель Сухейн был одним из немногих, кто способен был в сорок лет продолжать работать. Как правило, максимальный возраст рабочих каменоломни не превышал тридцати пяти лет.

О Боги, как я мечтал о другой жизни!

С раннего утра и до позднего вечера я был вынужден таскать тяжести. И хотя я работал здесь совсем недавно, у меня уже начались боли в спине.

Тяжки минуты упорного труда. Порой я не чувствовал ничего кроме голода. Не знаю откуда брались силы, может быть от безысходности, а может оттого, что не хватало фантазии думать о чём-то кроме еды. А еду я мог получить, лишь продолжая работать.

В полдень Сухейн сказал, что пора сделать перерыв. Он часто угощал меня лепёшками, и я с надеждой посмотрел на него.

Сухейн вытащил из своего мешка две лепёшки и протянул одну мне.

– На, Джараб, ешь.

– Да хранят тебя Боги, дядя Сухейн! – воскликнул я. – Я так голоден! Спасибо тебе!

Сухейн скупо усмехнулся и впился остатками зубов в свою лепёшку. Я с жадностью надкусил свою.

Пока мы ели, никто из нас не проронил ни слова.

Дожевав свой нехитрый обед, Сухейн сказал:

– Знаешь, Джараб, а ведь тебе здесь не место.

Он задумчиво погладил бороду. Я ждал продолжения.

– Да, Джараб, способов заработать на жизнь есть много. И работа в каменоломне, пожалуй, один из самых худших способов. Я работаю здесь последние десять лет. Думаешь, дожил бы я до сорока, если бы ломал камень как ты, с юности?

– А где же ты раньше работал, дядя Сухейн? – спросил я.

– Я занимался торговлей. Мы с братом торговали мясом. Наша семья разводила баранов, мы рубили их и продавали свежее мясо. Потом, когда прибыль выросла, мы открыли харчевню и смогли продавать мясо дороже. Ведь теперь это уже было не мясо, а готовая еда, – Сухейн улыбнулся своим воспоминаниям.

– Почему же ты пришёл работать сюда, дядя Сухейн?

Он перестал улыбаться и уставился себе под ноги.