Вечность

— Еще захочется, — пообещал Сэм мне на ухо. Я положила голову ему на плечо; она вдруг стала неимоверно тяжелой и отказывалась подниматься.

— Нужно позвонить людям и выяснить, все ли у них в порядке. Нужно позвонить Рейчел и Джону. И Оливии тоже.

Я запоздало сообразила, что сказала, и открыла рот, как будто это могло вернуть мои слова обратно и заменить их чем-то более разумным.

— Ох, Грейс.

Сэм коснулся моего подбородка, но его жалость показалась мне чем-то не имеющим ко мне никакого отношения.

Коул продолжал говорить по телефону, и такого голоса я никогда не слышала у него прежде.

— Ну, тут уж ничего не поделаешь.

33 СЭМ

В ту ночь бессонницей страдала Грейс. А я чувствовал себя пустой чашкой, которая покачивалась на волнах дремоты, накреняясь в разные стороны и зачерпывая очередную порцию. Прошло совсем немного времени, прежде чем чашка наполнилась до краев и пошла ко дну.

В комнате было темно, если не считать огоньков гирлянды, опоясывающих ее под потолком, точно крошечные созвездия на клаустрофобическом небе. Я все хотел отключить ее, но усталость нашептывала что-то в уши и отвлекала меня. Понятия не имею, почему я чувствовал себя таким усталым, хотя перед этим наконец-то проспал целую ночь. Такое впечатление, будто с возвращением Грейс мое тело вновь вошло во вкус и не могло насытиться сном.

Грейс сидела рядышком, прислонившись спиной к стене и спрятав ноги под одеяло, и тыльной стороной ладони водила по моей груди, но даже это не могло заставить меня стряхнуть с себя сонливость.

— Эй, — пробормотал я и отяжелевшей рукой коснулся ее плеча. — Давай-ка тоже ложись и спи.

Она распрямила пальцы и коснулась моих губ; Лицо у нее было задумчивое, в полумраке она казалась не похожей на саму себя, как будто под маской Грейс скрывался кто-то другой.

— Да мысли всякие в голове крутятся.

Это состояние было мне так знакомо, что я приподнялся на локте; ее пальцы соскользнули с моих губ обратно на грудь.

— Ляг полежи, — сказал я. — Так будет легче.

Вид у нее был печальный и неуверенный; она казалась маленькой девочкой. Я уселся в постели и притянул ее к себе. Мы улеглись рядом, она положила голову мне на грудь, где только что была ее рука. От нее пахло моим шампунем.

— Она не выходит у меня из головы, — прошептала Грейс; теперь, когда мы не смотрели друг на друга, видимо, признание далось ей легче. — А еще я думаю, что мне нужно домой, но не хочу туда возвращаться.

Я не знал, что ей сказать. Мне тоже не хотелось, чтобы она возвращалась домой, но я понимал: здесь ей находиться не стоит. Будь она обычным человеком, я убеждал бы ее поговорить с родителями. Мы нашли бы выход, мы заставили бы их понять, насколько у нас все серьезно, и я проводил бы ночи без нее, пока она не вернулась бы ко мне в мирных условиях. Это было бы тяжело, но я бы справился. Я говорил ей, что хочу, чтобы у нас все было по-человечески, и не собирался отступать от своего слова.

Но сейчас по-человечески у нас не получалось. Грейс больше не была обычным человеком, и она не хотела возвращаться к родителям, а я не был уверен, как они отреагируют, поэтому ей лучше было оставаться здесь. Расплата за наше краденое счастье была неминуема, но я все равно не готов был отказаться от него. Я перебирал ее волосы, пока пальцы не наткнулись на небольшой колтун. Я бережно распутал его и начал снова.

— Я тебя и не заставляю.

— В конце концов все равно придется как-то решать этот вопрос, — отозвалась Грейс. — Ох, вот если бы мне уже было восемнадцать и мы с тобой уже были женаты! И вообще, надо было давным-давно от них съехать. Тогда не пришлось бы изобретать очередное вранье.

По крайней мере, я был не единственным, кто считал, что правда придется им не по вкусу.

— Все равно, — произнес я решительно, — сию секунду мы ничего не решим.

И немедленно понял, что чуть ли не дословно повторил довод Грейс, которым она неоднократно пользовалась, пытаясь отвлечь меня от дурных мыслей и заставить поспать.

— Просто голова кругом идет, — вздохнула Грейс. — Расскажи мне какую-нибудь историю.

Я прекратил перебирать ее волосы, потому что это монотонное занятие убаюкивало меня.

— Историю?

— Ну, помнишь, ты рассказывал мне, как Бек учил тебя охотиться?

Я попытался вспомнить какие-нибудь забавные случаи, что-то, не требовавшее особых объяснений. Рассмешившее бы ее. Все, что было связано с Беком, теперь казалось замаранным. Отравленным подозрением. Все, чего я не видел собственными глазами, теперь вызывало сомнения.

Я порылся в памяти в поисках чего-нибудь иного и сказал:

— Тот «универсал» был у Ульрика не первой машиной. Когда я только здесь появился, у нас был небольшой «форд-эскорт». Коричневый. Жутко уродливый.

Грейс вздохнула, как будто готовилась слушать увлекательную сказку на ночь, и сжала в кулаке мою футболку. Всю сонливость у меня тут же как рукой сняло, и я, чувствуя себя негодяем, мгновенно нарисовал в воображении еще как минимум четыре куда менее невинных и самоотверженных способа утешить расстроенную девушку.

Я сглотнул и заставил себя сосредоточиться на своем повествовании.