Еще никогда Вера не говорила таким тоном со старшими. Всегда вежливая, послушная, она вдруг без робости выдвинула требование. Она даже внутренне приготовилась к тому, что ее немедленно за это накажут, но ничего не случилось. Радий обошел свой стол, выдвинул один из ящиков и вытащил ампулу с желтоватой жидкостью.
– Мне бы не хотелось, чтобы у Сати сложилось неверное представление о моей работе, – проговорил он, протыкая иголкой мембрану и наполняя шприц. Ему было плевать, сильный ли у Веры ожог, похоже, Радий боялся только за свою шкуру.
Вера еле сдержалась, чтобы не фыркнуть, но все-таки напомнила:
– Погибла женщина.
– Она была ненормальной, – возразил Радий с непоколебимой уверенностью. – Ее поведение только лишний раз подтверждает, что у второсортных стоит забирать одаренных детей. Она своими двумя извилинами не смогла увидеть, какие возможности открываются перед ее ребенком в первом округе, и мешала его счастью. Она хотела, чтобы он гнил в зоне! Разве я мог этого допустить? Мы должны были защитить его будущее.
Вера понимала. Конечно, в ПЭЦ ему будет лучше!
Но убивать мать? Какое у этого есть оправдание? То, как жили второсортные, не желая двигаться в ногу с прогрессом, буквально застыв в позапрошлом столетии, не отменяло ценности их жизни. Смерть ее нельзя было допускать и оставлять безнаказанной! Интересно, случалось ли подобное ранее? Может, и от матери Киры пришлось избавиться? Нет. Радий так испугался, когда охранник выстрелил из бластера… Наверняка видел такое впервые. Сегодняшняя трагедия стала исключением из правил. Вера кивнула своим мыслям.
Радий присел рядом с Верой. Иголка шприца вошла в плечо. По руке от места укола разлился благодатный холод, за которым последовало онемение.
– Боюсь, останется шрам, – пробормотал Радий.
Вера, заметив его взгляд на своей груди, отчетливо проступавшей под больничной сорочкой, резко встала. Радий, помогая ей переодеться сразу после случившегося и накладывая повязку, тоже не упустил шанса будто ощупать ее глазами. Вера почувствовала привкус желчи во рту. Радий потянулся, чтобы поддержать ее под руку, но она отстранилась и взяла со стола папку с документами. Испорченную блузку забирать не стала.
– Я пойду, – отчеканила Вера.
Голова кружилась. То ли от усталости, то ли от обезболивающих, то ли от голода. У двери Вера замерла, пытаясь собраться с силами, прежде чем выйти из кабинета.
– Может, тебя отвезти домой? – предложил Радий.
– Я справлюсь, – ответила Вера и взялась за дверную ручку, но после непродолжительного колебания добавила: – С ребенком все будет хорошо?
Лицо Радия вытянулось.
– Иначе и быть не может. Теперь он в надежных руках.
Вера кивнула и, выйдя в коридор, захлопнула за собой дверь. Стараясь не смотреть по сторонам и подавляя желание на всякий случай зажать уши, чтобы вновь чего лишнего не услышать, она покинула здание роддома, дошла под испепеляющими лучами солнца до соседнего дома и тут же привалилась к стене в тени балкона, выступавшего на втором этаже. По глубоким трещинам в бетоне создавалось впечатление, будто балкон в любой момент оторвется и свалится Вере на голову. Что ж, это было бы достойным завершением прекрасного дня.
Святая Вечность, как на самом деле могло произойти то, чему она стала свидетелем? Сопротивление матери не вписывалось в картину мира, который знала Вера. Второсортные должны были с радостью отдавать своих детей в ПЭЦ, а не бросаться на горящие бластеры. Чем больше Вера думала, тем крепче становилась уверенность: убийство сумасшедшей, но беззащитной матери – это исключение. Должно было им быть! Иначе… Ноги стали ватными. Нужно срочно возвращаться в первый округ, поговорить с Сати, удостовериться, что она разберется с Радием! Нельзя применять силу там, где достаточно слов. Вера слегка приподняла левую руку, стараясь не замечать неестественный холод под мышкой, посмотрела на коммуникатор и ужаснулась. Стекло экрана покрылось паутиной из трещин. Зажав папку между коленями, она принялась водить и даже стучать по дисплею пальцем. Никакой реакции. И что ей теперь делать? Как найти путь обратно к пропускному пункту? Как связаться с Сати, Максом и девочками? Прошло больше девяти часов, они наверняка себе места не находят.
Что ж, стоит попробовать вернуться тем путем, которым пришла. Кажется, вот за тем покосившимся домом нужно свернуть направо, а потом дойти до конца улицы.
Предположение оказалось неверным. В блужданиях по однотипным кварталам прошло не меньше часа. Обезболивающее переставало действовать, обожженную кожу вновь защипало. Вера остановилась. Сколько времени у нее осталось до начала комендантского часа? Слезы навернулись на глаза. Хотелось домой, спрятаться под одеялом и забыть этот день. Кто-то толкнул ее в спину, и она покачнулась.
– Эй! – крикнула она какому-то костлявому мужику вслед, но тот уже скрылся в толпе.
Вера поклялась, что больше никогда не вернется в зону.