Вечность длиною в день

    И вот теперь Женька. Он должен поделиться с Иваном. И пусть тот осуждает его, плевать. Женька – это Женька. Она не Афродита, но почему-то Сергей чувствовал, что они, та и другая, как одно целое. Почему так, он не знал, просто чувствовал, и всё.

    Иван уже давно с семьёй жил на даче. Сергей частенько приезжал к Тетериным. Они с другом порой допоздна засиживались в беседке за разговорами, забывая о времени.

    Ваня обрадовался, что приехал Сергей. Грусть в глазах друга он заметил сразу же, но не стал ничего спрашивать: тот сам расскажет, если захочет. Когда они по привычке уселись в беседке после ужина, Сергей вновь стал говорить о Женьке, о своей любви к ней.  Иван, как всегда, молча выслушал его.

    -Всё-таки крепко тебя зацепило, - сказал он, - да ладно, узнаем, что эта за Женька такая.

    -Она замечательная, Ваня, замечательная.

    -Ого! – Иван с лукавой усмешкой посмотрел на Сергея: - Давно я не видел этого  блеска в глазах, давно.

Сергей засмеялся:

   -Да ладно тебе!

   -Дядя Серёжа, - к ним подскочил один из близнецов - сыновей Ивана, - а когда ваш Вовка приедет?

   -Завтра, он завтра прилетает. Как я соскучился! - ответил Сергей.

Чуть помедлив, Иван спросил:

    -А жена?

Сергей скривился.

    -Не знаю, да и не горю особым желанием.

    -Ясно, - ответил Иван и решил больше к этой теме не возвращаться. Друг должен сам определиться, а лезть в чужую семейную жизнь – себе дороже…

    Утром Сергей отправился в аэропорт. Радостный Вовка кинулся отцу на шею, как только сошел с трапа.

    -Как ты вырос! – восхищённо воскликнул Сергей, обнимая сына.

    -Пап, поехали скорее домой, я так соскучился!

Вовка всю дорогу рассказывал о лагерной жизни, и Сергей немного отвлёкся, забыл о Женьке. Но потом вдруг отчего-то вспомнил, и сердце вновь защемило. Где же ты, Женька?  Он так и не смог дозвониться ей даже сегодня утром…

   А Женька и Ляля, вполне довольные жизнью, подставляли свои бока солнышку на берегу тихой маленькой речушки. Вот уже несколько дней, как они, разорвав все отношения с цивилизацией, жили в глухой деревне. Их никто не беспокоил, все боялись дурной славы этого дома, поэтому он не был  разорен, как остальные бесхозные дома. В доме сохранилось всё, до последней ниточки.

    -Жаль, телевизора нет, - сокрушалась Ляля.

   -А зачем он? Телевизор в таком месте – это кощунство. Разве тебе плохо без него?

   -Плохо, я привыкла к городу, - отвечала Ляля.

   -Вот уж никогда бы не подумала, что ты, можно сказать, настоящее дитя природы, тоскуешь без цивилизации, - смеясь, сказала Женька.

   -Да, представь себе. Мне плохо и без телевизора, и без метро, и без телефона.

Женька махнула рукой:

  -Что до меня, так я даже рада, что здесь не берёт телефон. Как-нибудь уж переживу отсутствие его, да и Маргарита не достаёт.

Ляля согласно кивнула:

  -Пожалуй, только из-за неё я готова терпеть неудобства, лишь бы подольше не встречаться с ней.

     Как ни странно, но ни одна из девушек, ни Женька, ни Ляля, больше так и не обмолвились об истинной причине этой добровольной ссылки. Однако Женька не могла не думать о Сергее, хотя ей и было слишком больно. А ещё она не могла простить ему предательства, хотя понимала, что фактически он никому не изменял, но всё же… Почему-то Женька решила, что тот клиент - Сергей, ей и в голову не пришло, что это может быть кто-то другой.

     Ляля видела, что её подруга частенько уносилась мыслями далеко отсюда. В такие минуты Женькино лицо  мрачнело, и она начинала разговаривать сама с собой.

   -Как жаль, как жаль. Я так и знала…

    Ляля тактично делала вид, что ничего не слышит. Она лишь сочувственно вздыхала, но ни о чём не спрашивала у подруги. Поэтому запретное имя – Сергей, так ни разу и не прозвучало в этом тихом, Богом забытом уголке. Но Ляля знала, что в душе у Женьки проходила напряжённая борьба между сердцем и разумом, и, к великой радости, сердце её любимой подруги всё же побеждало разум.

    И в самом деле, Женькино сердце не хотело подчиняться условностям и запретам, надуманным ею же самой, и продолжало любить и страдать. Ляля не говорила с Женькой о Сергее, да и не нужно было. Женька рано или поздно сама осознает, что она любит, причём по-настоящему любит  мужчину, которого подарила ей судьба, нет, даже не подарила, а предопределила. А то, что эта любовь и в самом деле непростая, Ляля знала наверняка, не зря же она, в конце концов, была потомственной колдуньей. Только Женьке об этом говорить она не спешила, ещё не время, да и Женька должна сама всё решить. Ляля хорошо учла бабушкины уроки: никто не имел права вмешиваться в то, что предначертано судьбой, а иначе можно всё сломать и уничтожить. Любовь Сергея и Женьки ещё совсем хрупкая, как стекло, она только зарождалась, и ни в коем случае нельзя, чтобы она разбилась на множество осколков.