Вечность на двоих

— Любой человек, у которого есть секрет, и такой важный, что он поклялся всеми святыми и головой своей матери хранить его до гроба, кому-нибудь одному обязательно все расскажет.

— Кто вывел такое правило? — спросила Фруасси, отряхивая руки.

— Человечество. Никто, за крайне редким исключением, не в состоянии свято хранить тайну. Чем она обременительнее, тем вернее работает правило. Именно так секреты вылезают на свет божий, переходя от одного клятвопреступника к другому, и так до бесконечности. Кто-то наверняка знает секрет Вейренка, если таковой на самом деле существует. С этим человеком он будет разговаривать, что я и собираюсь услышать.

«Это и кое-что еще», — добавил про себя Адамберг, смущаясь, что дурачит кристально честную Фруасси. Его вчерашняя решимость ничуть не ослабела. Стоило ему представить руки Вейренка на теле Камиллы и, что еще хлеще, неминуемое совокупление, как он чувствовал всем своим существом, что превращается в боевой заряд. Просто ему было очень неудобно перед Фруасси, но это он как-нибудь переживет.

— Секрет Вейренка, — повторила Фруасси, аккуратно ссыпая крошки в пустую чашку, — связан с его стихами?

— Нисколько.

— С тигриной шевелюрой?

— Да, — сказал Адамберг, понимая, что Фруасси не переступит черты законности, если ее немного не подтолкнуть.

— Его оскорбили?

— Возможно.

— Он мстит?

— Возможно.

— До смерти?

— Понятия не имею.

— Ясно, — сказала лейтенант. Она методично водила ладонью по столу в поисках несуществующих крошек, не желая смириться с мыслью, что улова уже не будет.

— То есть мы как бы защищаем его самого?

— Конечно, — сказал Адамберг, радуясь, что Фруасси сама нашла удачный довод в пользу дурного поступка. — Мы обезвредим бомбу, так будет лучше для всех.

— Поехали, — сказала Фруасси, вынув ручку и блокнот. — Цели? Задачи?

В одно мгновение неприметная правильная женщина исчезла, уступив место грозному специалисту, которым она, собственно, и являлась.

— На первое время будет достаточно его мобильника. Вот номер.

Роясь в карманах в поисках телефонного номера Вейренка, он наткнулся на пузырек с каплями, переданный ему Камиллой. Он не сдержал обещания и забыл закапать Тому в нос.

— Поставьте его на прослушку и переведите прием ко мне.

— Я обязана пройти через передатчик в Конторе и оттуда уже перевести к вам.

— Где будет стоять передатчик?

— В моем шкафу.

— В вашей кладовке роются все кому не лень.

— Я имею в виду другой шкаф, слева от окна. Он заперт на ключ.

— То есть первый — просто для отвода глаз? А что же вы храните во втором?

— Лукум, который мне присылают прямо из Ливана. Я вам дам второй ключ.

— Идет. Вот ключи от моего дома. Поставьте передатчик в спальне, на втором этаже, подальше от окна.

— Разумеется.

— Мне нужен не только звук. Мне нужен еще экран, чтобы следить за его передвижениями.

— Дальними?

— Возможно.

Чтобы узнать, не повезет ли он куда-нибудь Камиллу. Съедут на пару дней в уединенный лесной отельчик, и ребенок будет играть в траве у их ног. Вот это — никогда. Тома он ему не отдаст.

— Вам так важно следить за его передвижениями?

— Крайне важно.

— Тогда мобильника будет недостаточно. Присобачим GPS ему под машину. Жучок тоже? В салон?

— Давайте уж, до кучи. Сколько вам понадобится времени?

— К пяти все будет готово.

XXXVI

В шестнадцать сорок Элен настраивала передатчик в спальне Адамберга. Она отчетливо слышала голос Вейренка, мешали только накладывавшиеся на него голоса его коллег, звук передвигаемых стульев, шум шагов, шуршание бумаги. Мощность передатчика слишком велика, мобильник не должен улавливать звуки на расстоянии более пяти метров. Этого вполне достаточно, чтобы обеспечить прослушивание однокомнатной квартиры Вейренка, да и проще будет избавиться от помех.

Теперь слова Вейренка звучали ясно и отчетливо. Он разговаривал с Ретанкур и Жюстеном. Пока Фруасси убирала посторонние звуки, до нее доносился приглушенный мелодичный голос лейтенанта. Вейренк сел за стол. Она слышала, как его пальцы касаются клавиатуры компьютера, потом он сказал себе под нос: «Нет больше у меня убежища для боли». Фруасси мрачно посмотрела на дьявольские аппараты, без зазрения совести транслировавшие печали Вейренка в спальню Адамберга. Что-то было воинственное в этих механизмах, пущенных по следу лейтенанта. Она не сразу решилась запустить устройство, потом включила один за другим все реле. «Разборка крутых парней, — подумала она, закрывая за собой дверь, — и мое в ней участие целиком на моей совести».

XXXVII

В понедельник, 4 апреля, Данглар пришпилил к стене в Зале соборов карту департамента Эр. В руке он держал список адресов двадцати девяти предполагаемых девственниц, от тридцати до сорока лет, живущих в радиусе двадцати километров от Мениль-Бошана. Жюстен отмечал булавками с красной шляпкой их местонахождение на карте.

— Тебе бы белые взять, — сказал Вуазне.

— Тебя не спросил, — огрызнулся Жюстен. — Белых у меня нет.