Вечность продается со скидкой

– А почему вы ушли из спорта? – спросила Галина Егоровна. – Вы, великий Виктор Антонов. У вас же были все шансы на то, чтобы выиграть Олимпиаду.

Он проигнорировал вопрос, который задала ему особа с пышным бюстом и здоровым, как она объявила во всеуслышанье, пищеварением. Найденова не считала физиологические подробности чем-то зазорным. Наоборот, здоровый дух должен быть в здоровом теле. Поэтому, увидев чемпиона мира по греко-римской борьбе, она обратилась к нему как к истинному приверженцу этой заповеди. А он отвернулся!

– Что за особа, – прошептала Ирэн Аристарховна. Она никак не могла добиться от хитроватой хозяйки кемпинга, когда приедет Анна фон Штейниц. Баронесса, конечно, могла задержаться – полеты, похоже, отменили из-за метели. Ирэн Аристарховна ненавидела, когда люди не сдерживают обещаний. Если Анна передумала, то обязана была сообщить об этом заранее. В итоге в самый канун праздника Ирэн оказалась в тайге, в компании с сомнительными личностями. Взять хотя бы этих женщин. Старушка – божий одуванчик, судя по всему, сидела в тюрьме. Все время беседует о бразильских сериалах и зимних заготовках. Или похожая на кобылу Галина, фанатка здорового образа жизни. Тупа, как пробка. Отвратительная особа, задает вопросы невпопад, громко смеется и рассказывает всем о лечении гастрита.

– Вы не правы, – мягко улыбнулась Лидия Ивановна. – Жизнь научила меня, что к людям нужно относиться терпимее. Вы ведь со мной согласны?

Ирэн Аристарховна оглядела сухонькую женщину. Видавшая виды темно-синяя вязаная кофта, старое платье, совершенно убогая брошка в виде цветочка – такие носили в середине пятидесятых. Ладно бы с бриллиантами или крупным рубином, а то обычный ширпотреб из дутого стекла и позолоты. И все же… Что-то в этой старушке не давало Ирэн Аристарховне покоя. Она задумалась. Что же именно?

– В наши годы следует задумываться о здоровье, – продолжала Галина Егоровна. Она не замечала, что ее никто не слушает, а не прерывают только из вежливости. – Вот ты, например, Ира, занимаешься лечебным голоданием?

Мадам Костандилли едва не задохнулась от негодования. В наши годы! В какие такие наши годы? Что она себе позволяет, обращаясь к ней на «ты»! Нет, если Анна забыла о встрече, то, пока не поздно, надо немедленно возвращаться в Москву.

Ирэн Аристарховна была недовольна столицей, но уж лучше Москва, чем Тмутаракань с беспардонными особами.

– Я пробовала этим заниматься, милейшая, когда жила на Барбадосе, – процедила она сквозь зубы. – Уверяю вас, целебная сила голодания очень преувеличена!

Николай Кириллович Енусидзе веселил Катю анекдотами. Настя и Денис Куликовы еще не покидали номер. Журналист Дима Реутов, похожий на почуявшую добычу собаку, внимательно следил за беседой в гостиной. Итак, именно здесь должно произойти убийство. Он попытался угадать, кто же намечен на роль жертвы. Будь он автором криминальных романов, то непременно повернул бы сюжет так… Увешанная драгоценностями дама без возраста, в которой он, завсегдатай столичных тусовок, без труда узнал Ирэн Костандилли… Его мысль заскрежетала. Что она-то здесь делает? Итак, утром аппетитная хозяйка кемпинга Мариночка входит в номер Ирэн… И обнаруживает тело голой миллионерши в ванной. Ее придушили черным капроновым чулком. Впрочем, судя по стройным ножкам Ирэн, она не носит капроновые чулки.

Внимание Димы переключилось на тетю Галю, как он окрестил чересчур активную поборницу спаржи и крапивы. Злобный маньяк, лицо которого скрыто за маской хоккеиста, нападает на тетю Галю с тесаком… Нет, этот номер не пройдет! Она в два счета скрутит маньяка и, наподдав ему мощным бюстом, запрет в подвале. Тогда, может, Генрих Кузнецов?

Дима заметил, что астролог уже несколько раз что-то спрашивал у Марины и, получив отрицательный ответ, снова садился в глубокое кресло. Он заметно нервничал, беззвучно шевелил губами и машинально прикасался к прозрачному розовому камню, висевшему на тонкой цепочке поверх его балахона. Журналистское чутье не подвело Реутова. Он был уверен, что разношерстная публика собралась здесь не просто так. В воздухе витало напряжение. Как перед грозой.