Вечность продается со скидкой

– Осторожнее, – произнес шедший первым Енусидзе. – Сейчас нащупаю выключатель.

Бледный свет залил подвал. Два тела, уложенные вдоль стены и накрытые простынями, навевали самые мрачные ассоциации.

– Сколышев, гнида, руководит всем, – сказал Николай Кириллович. – Это он освободил Гончарова.

– Похоже, мы ошибались, – произнес Дима Реутов. – Наш добрый историк и есть мистер Икс.

– Точно, – поддержал его Енусидзе. – Я зря думал на Ирэн. Сколышев – отличный психолог, ему удалось подчинить себе внушаемого Гончарова. У них оружие, теперь они устроят наверху бойню.

– Нужно что-то делать, – произнес журналист. – Там остались женщины. Нельзя допустить, чтобы кто-то пострадал.

– Это ничего не даст, – мрачно произнес банкир Никольский. Он некстати вспомнил слова умирающего Нестерова. Неужели тот оказался прав – и настал его час? Или прав был астролог – у каждого своя судьба? Игорю совсем не улыбалось, чтобы его застрелил придурок с перемерзшими мозгами. Зачем он только поддался на уговоры Вики и отправился в этот кемпинг!

– Всегда есть выход из положения, – сказал Дима. – И мне кажется, что Сколышев просчитался, когда поместил нас в подвал. Взгляните, что это?

– Генератор, – ответил Енусидзе и подошел к мерно гудящему прибору.

– Великолепно, – Реутов оглянулся в поисках чего-нибудь потяжелее. На одной из стен подвала висело несколько полок с набором слесарных инструментов.

Дима выбрал молоток поувесистее.

– Во всяком случае, у нас есть оружие, – произнес он.

– Все равно не выбраться отсюда, если Сколышев не соизволит освободить нас, – сказал Никольский. Внезапно он ощутил полную апатию и упадок сил.

– Дверь нам не высадить, даже втроем, – подтвердил Енусидзе.

– Тогда нужно заманить историка в подвал, – сказал Дмитрий. – Как я понимаю, генератор вырабатывает энергию для всего кемпинга? Если это так, то достаточно вывести его из строя – и… – Он взмахнул молотком, зажатым в руке. – И тогда наступит тьма.

– Идиотская идея, – произнес Никольский. – Этим мы ничего не добьемся, только разозлим Сколышева. Он – псих, это делать опасно. Кстати, вы уверены, что именно он является нашим таинственным убийцей?

– У вас есть кандидатуры получше? – осведомился Енусидзе. Его порядком раздражал надменный финансист.

Николай Кириллович ненавидел подобный тип людей, про таких непродажные газеты писали, что они разворовали родину и продали душу дьяволу за деньги.

– Я пока не могу понять, но что-то кажется мне фальшивым во всей этой постановке, – сказал Никольский. Мысли в его голове стали путаться. Он добавил: – Я не верю в то, чтобы кто-то пошел на преступление из абстрактного чувства справедливости.

– Что вы имеете в виду? – перебил его Енусидзе. – Как я подозреваю, вы не так уж мало знаете о преступлениях, господин банкир.

– Не надо устраивать разборок, – вмешался Дима. – Мы должны держаться вместе. И противостоять Сколышеву с компанией.

Никольскому Енусидзе представлялся ограниченным солдафоном с минимумом воображения и стандартной, похожей на железнодорожные пути логикой: движение только в двух направлениях.

– Справедливость не может быть абстрактной, – продолжал Николай Кириллович. Он всегда придерживался этой точки зрения, но после одного случая начал сомневаться. – Каждый получит по заслугам.

– Вот именно исходя из таких соображений и действует наш убийца, – произнес банкир. – Может быть. Спросите себя – зачем произошли эти убийства? Что они дадут? И кому?

Дима пожал плечами:

– Я согласен с Николаем Кирилловичем. Сколышев подготовил и осуществил весь спектакль. Он чокнутый и подбивает к себе в сообщники Гончарова. При чем здесь личности убитых?

– Между убитыми нет никакой связи, – безапелляционно заявил полковник. – Первым был Василий, его нашли, кстати, в этом самом подвале. Кто-то долбанул его по голове.

– Его труп исчез, – вставил Дима.

– Что еще раз подтверждает версию о том, что это дело рук Сколышева. Только сумасшедший мог похитить труп. Не сам же он ушел?

– Вряд ли, – согласился Реутов. – Второй лишили сознания электрошокером и утопили Найденову. Смерть Пояркина выгодна его жене в первую очередь…

– Марина здесь ни при чем, – заявил Енусидзе. – Я стольких убийц раскалывал, вдоволь с ними пообщался, она не из таких. Кемпинг и так принадлежит ей, она всем здесь заправляет, Василий от нее зависел, а не наоборот.

– Не было экономической причины, значит, могла иметься другая, – размышлял вслух журналист. – Отношения у них были натянутые, любовь давно прошла. Найденову вообще никто из присутствующих до этого не знал.

– А смерть Живаго, – потянул полковник. – Она ведь знала тебя? – Енусидзе уставился немигающим взором на Никольского. – Я заметил, как она смотрела на тебя: словно хотела убить.

Никольский вспомнил, что испытал некоторый шок, повстречав в кемпинге Татьяну. Почему она не осталась с Нестеровым? Уехала как можно дальше от Москвы, в уральскую глушь? Словно бежала от действительности. Живаго его узнала. Она не проронила ни слова, никак себя не выдала, однако Игорь испытал непонятное чувство вины.

Подумав, он ответил:

– Ну да, она была мне известна – как и всем присутствующим. Живаго работала на телевидении…

– Спасибо, что раскрыл нам эту тайну, – съязвил Николай Кириллович. – Ты человек умный, вижу, что понял, о чем я вел речь. Тебя что-то связывало с Живаго?

– Нет, – слишком быстро ответил Игорь Никольский. Неужели этот идиот-полковник считает, что он действительно вывернет ему душу? Разбежался! Скорее бы все закончилось, скорее бы оказаться в Москве. Следствие выяснит правду. И все же… Игорь никак не мог понять, какая именно мысль его терзает. Что-то связанное с Татьяной, умирающим Нестеровым. Почему он вдруг решил, что это имеет отношение к убийствам в кемпинге?

– Ладно, твое дело скрывать истину, – заметил Енусидзе. – Но время все расставит по своим местам. Итак, я повторяю вопрос: что нам сейчас делать?

Словно в ответ на его вопрос, сверху, заглушаемый каменными стенами подвала и массивной железной дверью, до них донесся душераздирающий, полный ужаса и отчаяния женский крик.