Вечность (СИ)

Через два дня Виктора ввели в палату, где воссе­дало все собрание. “Виктор, — обратился ведущий, — что ты можешь сказать собранию?” — “Господа, если вы меня считаете разбойником, то судите меня, как разбойника, но я точно знаю, что своей империи вреда я никакого не сделал”. В палате при своем мнении: ты унижаешь нашу веру, проповедуешь сущего — это же вздор и нелепость. “Нет, господа, нелепос­тью можно считать идолов наших, ибо они состоят из металла и не могут мыслить. А Сущий и пророки его, живущие на Земле, — мыслят, с ними можно говорить, и они приоткроют пред нами Истину”. — “Ты слу­чайно не болен?” — “Уважаемые господа, болен не я, больны вы все, все наше многоуважаемое общество”.

— “Замолчи, провидец вновь явленный, я не позволю тебе осквернять наше собрание. Уведите его снова в подвал”. “Все, Виктора можно уже считать покойным”, — подумал Даврий.

“Уважаемые господа, я слушаю ваше мнение”. “Смерть ему, смерть! — орали все восседающие. — Давайте его завтра на сенатской площади повесим, что­бы все видели”. Даврий поднялся и покинул палату. “Виктор, Виктор, зачем ты все это затеял, ведь можно же было жить спокойно, а в душе верить во все то, что ты хочешь верить. Как мне страшно будет завтра смот­реть на твою смерть. Я прошу всех идолов, чтобы они помогли тебе”.

Открылись двери подвала, Виктору принесли вино и все съедобное. Один из воинов засмеялся. “Бог су­щий, вот тебе предсмертный обед, наслаждайся в пос­ледний раз”. “Глупец ты”, — подумал Виктор. Выпив немного вина, он уснул. “Виктор, завтра ты будешь у Меня. Я удивляюсь твоему решению и радуюсь за тебя, ибо ты оказался истинным человеком, который поверил в Меня. Здесь, в Моем Царствии, для тебя все будет иначе, и Я тебя отблагодарю”. Пред глазами Виктора что-то светилось, он чувствовал некое удо­вольствие. Очнувшись, он снова встретился с темнотой, на душе стало скверно, ему хотелось кричать. Он вспом­нил всех своих друзей, родителей. “Да, странный сон приснился мне. Со мной как будто бы говорил кто-то живой. Кто бы это мог быть? Неужели сама Истина посетила меня? Как бы ни было, но завтра меня уже не будет, больше я не увижу это солнце, ночные звез­ды. Все останется, только меня не будет. Умирать не хочется, но уже никто ничего не изменит. Главное, зав­тра все выдержать и не раздрыдаться”. И Виктор снова погрузился в сон.

Утром моросил мелкий дождь. “Как не кстати, — подумал Даврий, — но идти все равно придется. Бу­дет очень трудно, ибо смерть друзей — это страшное дело”. Даврий шел, не замечая никого, и вот показалась сенатская площадь. На ней уже стояла виселица. Он остановился и посмотрел на нее. “Неужели мы явля­емся действительно зверями? Кто нам дает право каз­нить? Кто выдумал все это? Мы, люди, и только мы”. Даврию не хотелось входить во дворец, ибо дворец казался ему сырым подвалом, где сновали крысы из стороны в сторону. “Нет, пусть я измокну, но буду ждать здесь”.

На площади стали собираться люди. И вот уже собралась огромная толпа. Все ждали и жаждали уви­деть смерть. Это было видно по лицам присутствую­щих. И вот вышли члены высшего собрания.

“Уважаемые господа, — обратился старший, — сейчас вы станете свидетелями справедливой казни над иноверцем, который изменил нашим законам веро­исповедания”. Даврий подошел поближе. Воины вы­вели Виктора, он осмотрелся вокруг, посмотрел на небо; послышались раскаты грома. “Все, Боже, мой конец настал, прощайте все”, — подумал Виктор. К нему подвели его родителей. Мать упала на колени пред сыном. “Дитя ты мое, проси, проси прощения”. — “Мама, дорогая ты моя, не буду я унижаться пред этой грязью. Не нужно меня оплакивать, со мной будет все в порядке, это я чувствую. Мама, встань, дай я тебя обниму и попрощаюсь с тобой”. На площади стоял сильный плач. Плакали все женщины. Под виселицу подкатила колесница. “Мама, мне пора”. Виктор, заб­равшись на повозку, посмотрел на всех. “Боже, прими меня в свои объятия”. Петля была уже на шее. Один из воинов хлестнул лошадь, тело Виктора несколько раз вздрогнуло в судорогах.

К Даврию подошел Александр. “Даврий, смотри, что сейчас будет”. Он бросил огромный камень в сто­рону членов сената, попал кому-то по голове. Раздался крик, и моментально завязалась потасовка. Люди били друг друга, не понимая за что. В эту борьбу вмешались воины, и началось побоище.

“Даврий, уходим отсюда, ибо до резни массовой осталось недолго ждать, хотя она уже началась”. С трудом выбравшись их разгневанной толпы, они со сто­роны наблюдали за всем происшедшим.

“Александр, а где Константин?.” — “Господи, он ведь там, в толпе”. — “Господи, что будем делать?” — “Ждать, пока они все не успокоятся”. Сколько дли­лось побоище, определить невозможно. И вот все нача­ли разбегаться в разные стороны. Но несколько де­сятков человек остались лежать замертво. “Боже, где же Константин?” — “Даврий, смотри, вон он лежит”.