Вечность спустя (СИ)

— Я... — начала, было, Яна, но слов не хватило, и она лишь прижалась сильнее к загорелой спине, обвила руками широкие плечи, принимая часть его боли на себя.

Она больше не хотела отдавать свою, лишь брала, пытаясь облегчить хоть немного состояние этого сильного мужчины — мужчины, которого так и не получилось, несмотря на все попытки, выбросить из сердца.

Теперь наступила её очередь впитывать его беду. И вдруг Яна поняла, что вдвоём намного проще. Невыносимый груз, разделенный надвое, легче нести.

— Прости меня, — вдруг сказала, решившись высказать то, что не давало покоя на протяжении всего рассказа Андрея. — Просто прости. За Игоря, за всё остальное. Я виновата перед тобой, сильно.

Не знала, откуда нашла силы, чтобы проговорить всё это, и даже голос ни разу не дрогнул. А ещё пыталась отогнать от себя навязчивые образы того, какой была бы её жизнь, если бы не та остановка, авария и... Игорь. Андрей бы приехал тогда, подарил букет матери, поговорил, попросил руки... была бы свадьба, а не ванна, наполненная горячей водой и болью, и не тянулись бы липкой лентой годы после, и было бы ещё возможно счастье и дети. От этих шальных картинок становилось ещё хуже, и Яна зажмурилась, чтобы отогнать их, иначе боялась не справиться.

— Знаешь, я ведь всю жизнь думал, что ты оставила меня одного подыхать на больничной койке, а сама нашла себе другого. богатого. Это так тупо, так мелочно.

Так что мы оба молодцы.

— Ты всегда был гордый, непримиримый. Игорь знал ведь, в какую точку бить.

— Твой брат неплохой психолог. Манипулятор чёртов, — выдохнул, сжимая до боли в костяшках кулаки. — Мне до сих пор иногда снится тот букет, а потом я бегу на гору, но расстояние не сокращается ни на миллиметр, а вверху ты, в свадебном платье, и шлейф развевается на ветру. а за спиной автобусная остановка. Я почти всё забыл, я заставил себя это сделать, потому что иначе бы застрял в прошлом, но эти сны никуда не деваются, хоть головой об стенку бейся.

Яна гладила широкие плечи, целовала между лопаток, а Андрей вздрагивал, словно она вонзала ему нож в спину.

— Игорь никогда мне не рассказывал, что с тобой случилась беда, он вообще о тебе очень редко говорил. Только, что на свадьбу твою не сможет поехать из-за работы... Я не понимаю, почему он такой жестокий.

— Он знал о... ребёнке? — Андрей с трудом обличил жуткую мысль в слова.

— Нет! — почти закричала, потому что не хотела представлять, что мать могла её предать и, наплевав на просьбы, рассказать брату. Хоть кому-то из близких она ещё хотела в этой жизни верить. — Он знал, что я попала в больницу, но думал, что я просто неудачно упала. Несчастный случай, про выкидыш ему никто не говорил. А о беременности я не рассказала даже подруге, хотела тебе первому... ждала тебя, чтобы сказать.

— Но я не приехал.

— Не приехал...

Они снова замолчали, и дыхание попадало в такт, становясь общим на двоих, но кое-какие вопросы всё-таки не давали покоя, и Яна отважилась задать их, хоть и примерно понимала, какой ответ получит. Андрей ведь действительно не из тех, кто способен вернуться туда, где его ткнули хоть раз носом в его происхождение. Нет, он не стыдился своей семьи, но очень боялся, стать таким же, как они. И Яна знала об этом, она слишком хорошо запомнила все слова, которые они говорили когда-то друг другу, все истории запомнила.

Что самое ужасное, Игорь об этом тоже знал, потому и сказал тогда в больнице то, что не позволило Андрею переступить через свою уязвлённую гордость.

— Почему ты не захотел поговорить со мной тогда? Почему ты поверил Игорю? Ты же знал... Ты же не мог не знать, что значишь для меня.

— Ну, ты же поверила своей матери, — криво улыбнулся, а в словах полынная горечь.

— Мы оба поверили не тем, да? Мы оба с тобой предатели.

Андрей резко повернулся и, обхватив ладонями бледное лицо, упёрся лбом в её макушку. Между ними повисла тишина, наполненная тысячью смыслов, и впервые за всё минувшее с новой встречи время они были по-настоящему близки. И близость эта размывала границы, стирала мягким ластиком обиду. Неужели это так просто? Ненавидеть, злиться, копить отчаяние, но ведь и любить так, что вся жизнь врозь — пуста и бессмысленна... И вот сейчас всё недопонятое, всё накопленное за годы сгорало в пламени этих заново вспыхнувших чувств. Правильных, настоящих.

— Я так виновата перед тобой, — повторила вновь, закрыв глаза, вдыхая мускусный аромат загорелой кожи, растворяясь в этих почти робких прикосновениях, — но мне так хочется, чтобы ты понимал: я ни с кем тогда не встречалась. Я вообще жить не хотела, какие отношения?

— Сейчас я это уже понял, тогда не захотел понимать.

И тут Яна поняла, кого именно Игорь имел в виду, когда говорил те гадости Андрею, и почти засмеялась, потому что это такая дикость, невероятная чушь.