Вечность спустя (СИ)

Остапов смотрел куда-то в одну точку, размышляя вслух об Андрее, а Яна пыталась понять, что он хочет от неё. И, что самое главное, от Андрея. Нехорошее предчувствие уже разворачивало свой хвост на дне души, но пока предпочла не заострять на этом внимания.

— У вас ко мне больше нет поручений? — спросила, потому что обсуждать свою личную жизнь ни с кем не собиралась, даже в обмен на все блага мира. — Если нет, то я поеду.

— Янина Николаевна, сядь, — остановил Остапов, переводя на неё тяжёлый взгляд. — Дело есть.

— Я вас слушаю.

Снова было потянулась к сумке, чтобы достать блокнот, но шеф остановил движением руки.

— Расскажи мне о нём, — попросил, но Яне показалось, что приказал. — Хочу знать, с кем дело имею.

— Я ничего о нём не знаю. Потому вряд ли смогу быть полезной.

Никогда и ни за что она не будет разговаривать об Андрее с Остаповым. Никогда не станет что-то рассказывать о нём посторонним людям, потому что когда-то даже близким не открылась.

— Вот так, да? — изогнул бровь, а левый уголок тонких губ дрогнул. — Ну-ну...

В свои чуть за пятьдесят Остапов всё ещё оставался интересным и привлекательным мужчиной, несмотря на наметившееся брюшко и глубокие залысины на лбу. А ещё от него веяло такой силой, что люди невольно втягивали голову, если чувствовали на себе пристальный взгляд льдистых глаз. За пять лет Яна привыкла к тяжёлому характеру шефа, хотя вначале и казалось, что не выдержит бешеного ритма и постоянной гонки, повышенных требований и вала информации, которую нужно запомнить, рассортировать и обработать. Но Яна любила свою работу, дающую возможность не замечать своего одиночества.

— Именно так, — кивнула, переполненная желанием встать и уйти.

— Янина Николаевна, назначь Воротынцеву встречу на вечер вторника, раз у меня там окно образовалось неожиданно.

Как во сне, достала блокнот и пометила в списке срочных дел: "Позвонить Андрею”.

Чертыхнулась мысленно, зачеркнула имя, написав рядом фамилию. Телефона она, правда, не знала, но выяснить труда не составит Почему-то на душе стало тревожно, словно её попросили повести кого-то близкого на заклание, но отогнала от себя мрачные мысли — это просто бизнес, деловая встреча, в этом нет ничего особенного? Но почему такой дискомфорт испытала от пристального взгляда шефа? Не в первый же раз он показывал своё истинное нутро, не камуфлированное плохим чувством юмора и громким смехом, но почему-то именно сейчас что-то внутри щёлкало и выло сереной, предупреждая об опасности.

— Братец твой говорил, что Воротынцев хочет по-крупному развернуться: офис стационарный, новые магазины, ремонт в старых. Он присматривается пока, но мне нужен этот контракт.

Яна кивнула, захлопывая блокнот. Кризис, к сожалению, не щадил никого, и даже летом — в самую жаркую во всех смыслах пору — продажи стремительно падали, а заказчики массово замораживали проекты. Даже крупнейший в области строительный магамаркет, принадлежащий их компании, сдавал рекордно низкую выручку. Потому понимала, что Остапов схватится за любую возможность оставаться на плаву.

— Хорошо, Иван Сергеевич, в понедельник всё будет сделано.

— Я в тебе не сомневался, — ухмыльнулся, поднимаясь на ноги. — Ты за рулём?

Вспомнила, что вино за руль не пустит, и отрицательно махнула головой. Решила оставить машину на стоянке "Астории”, а потом забрать, благо до её дома совсем недалеко.

В итоге Остапов проявил благородство и доставил женщину домой на личном автомобиле и, пока ехали к её дому, молчали каждый о своём, а Яна пыталась убедить себя, что всё обязательно будет хорошо.

19 Глава

Высадив Яну, Андрей прибавил скорость и через два крутых поворота выехал на прямую дорогу, ведущую к центру, где высились, пронзая угольно-чёрными шпилями небо, кишащие офисами высотки делового квартала. Андрей не врал: работы накопилось и, правда, огромное количество, но злость, настойчиво зудящая где-то под ложечкой, мешала думать, жутко отвлекая, внося диссонанс в мысли и ощущения. Вывернуть бы на полную руль, изменить траекторию пути и, очертя голову, рвануть за город, к дому Игоря, чтобы тряхнуть урода хорошенько. Так тряхнуть, чтобы все зубы на фигурную тротуарную плитку высыпались. Эта картина, заманчивая в своём безумии, манила простотой и доступностью, но Андрей тряхнул головой, чтобы стереть из сознания навязчивые образы кровавой расправы с тем, кто слишком многое когда-то испортил.

Андрей сжал руки на руле, отвлекаясь на боль в побелевших костяшках. Гнев — не самый лучший друг и советчик, поддаваться ему — последнее дело, особенно, когда тебе уже даже не двадцать пять. Андрей протянул руку, повернул тумблер стереосистемы, впуская в салон тихую музыку. Долгие годы джаз и рок были незыблемыми оплотами и тихой гаванью, к которой мог причалить и забыть на время обо всём. Но сейчас даже любимая музыка не успокаивала, и от этого внутри формировался тугой и липкий комок гнева — не протолкнуть и не выплюнуть, только если наизнанку вывернуться.