Вечность сумерек, вечность скитаний

– Может, обойти? – предложил командор без особой надежды, что его послушают. Впрочем, от тут же пожалел о сказанном: один из лучников, идущих в первых рядах, не дожидаясь команды, шагнул в сторону от дороги и сразу же по пояс провалился в заросли серебристой травы. Он едва не ушёл с головой в зыбкую почву, но кто-то поспешил протянуть ему ножны своего меча.

– Оставайтесь здесь и ждите, – распорядилась Ута, соскальзывая с лошади.

– Куда? – спросил её Франго, рассеяно и невпопад.

– Ждите меня здесь, – повторила Ута. – И не вздумайте идти за мной – погубите и меня, и себя.

Она мельком глянула на своё отражение в начищенном до блеска бронзовом нагруднике альва. Теперь её не покидало предчувствие, что там, за каменной аркой, её ждёт важная встреча, от которой зависит всё – и судьба Литта, и судьба всех, кто поверил в неё, и её собственная судьба. Кто бы её ни ждал, наверное, нельзя появиться там с растрёпанными, выбивающимися из-под островерхого шлема, выгоревшими волосами. И лёгкая кольчуга, надетая поверх пухового поддёва, – не тот наряд, который подобает лордессе… Но все роскошные платья, которые в Сарапане закупил для неё Айлон, остались вместе с повозкой догорать на месте последней стычки с самозванцем, а костяной гребень, украшенный тремя самоцветами, сломался ещё раньше… Нет, прихорашиваться некогда, а может быть, и незачем. Кто бы там ни был – духи, боги или чудовища, – им едва ли есть дело до её красоты. Красоты… Она усмехнулась собственным мыслям: никогда раньше ей не случалось задумываться, красива она или нет. И никто ей об этом никогда не говорил. Вот мона Кулина, например, даже в ссылке половину своего времени проводит перед зеркалом, и это, похоже, идёт ей на пользу…

Да, лучше думать о моне Кулине, или о том, как добраться до столицы и заставить какого-то барона напакостить собственному племяннику, или о том, как однажды перед ней распахнутся ворота Литта… Только не надо раньше времени пытаться заглянуть туда, в залитый туманом проём каменной арки, за которой или смерть, или отсрочка смерти. О спасении или удаче думать ещё рано, ещё не время…

Мимо проплыли осунувшиеся лица лучников, и каждый проводил её взглядом. В чьих-то глазах читалась надежда, в чьих-то – просто усталость, и лишь какой-то юнец, из новобранцев, смотрел на неё с нескрываемым восхищением. Что ж, пока человек жив, он продолжает на что-то надеяться, иначе зачем жить… А вот восхищаться здесь нечем. Идти вперёд надо лишь потому, что больше идти некуда. Даже если Серебряная долина когда-нибудь выпустит их, это вовсе не будет означать, что судьба позволит всем этим людям когда-нибудь вернуться к родным пепелищам. Слишком далёк, слишком извилист путь, которым она их повела…

Пятнистая кошка, выгнув спину, осторожными шагами движется навстречу. С негромким рычанием она обнажает клыки, давая понять незваной гостье, что не следует приближаться слишком близко. Зай-грифон, по-щенячьи поджав под себя заднюю лапу, сидит чуть дальше и смотрит с укоризной на свирепую хищницу. Йурга – так, кажется, называл её Трелли.

Ута не замедлила шага, но и кошка, похоже, не была ни удивлена, ни напугана – она просто готовилась к прыжку. Ближе. Ещё ближе… Может быть, сейчас всё и закончится… И конец скитаниям… И за спиной больше не будут оставаться поля, усеянные мертвецами… И не будет больше страхов и сомнений… И оборвётся кровавый след, который она оставляет за собой… А теперь можно закрыть глаза. Смерть – вообще неприятное зрелище, тем более, если это твоя собственная смерть… Есть ещё слабая надежда, что зверюга, увидев, что её не боятся, сама испугается и освободит дорогу. Кто знает, чего боятся призрачные кошки… «Мона Лаира», например, безумно боится лягушек и ящериц. Ничего Лара не боится, кроме лягушек и ящериц. Танцует, стоя в седле на полном скаку, а от лягушек и ящериц её просто в дрожь бросает. Если бы вместо зай-грифона на дороге сидела лягушка, а вместо пятнистой кошки – юркая ящерица, ни за что бы храбрая наездница к ним не подошла, даже сейчас, когда её единственной подруге и будущей повелительнице грозит смертельная опасность. Впрочем, она и сейчас не подойдёт – во-первых, потому, что вела свою кобылу на поводу в самом хвосте колонны, и ей просто не протолкнуться в первые ряды, как и Айлону с карликом. И гномик больше не придёт…

Время шло, тьма стояла перед глазами, а сдержанное рычание дикой кошки никак не переходило в хруст разгрызаемых костей. Уте даже показалось, что она слышит уже не предостерегающий рык, а довольное урчание. Она осторожно приоткрыла один глаз, и оказалось, что между ней и Йургой стоит альв, осторожно поглаживает дикую кошку по загривку и что-то шепчет ей на ухо.

– Трелли…

– Подожди. – Он встретился с кошкой взглядами, и та медленно растворилась в воздухе, оставив после себя сноп мелких голубых искр, которые тут же унесло ветром. – Я же говорил, что без меня тебе не пройти.

– Ты сказал, что они не пустят никого – только тебя, – поправила его Ута. – Я ещё посмотрю, как ты дальше пройдёшь.