Вечность сумерек, вечность скитаний

– Тоббо учуял, что магией пахнет. Ну, оттуда, где ты в дозоре сидел… Все сразу туда бросились, а Сид увидел, что за ним не смотрят, вот и решил, наверное… – Лунна говорила торопливо и сбивчиво, но дальше она могла и вообще не рассказывать – всё равно получалось так, что и в гибели Сида виноват всё тот же Трелли, которому со скуки вдруг приспичило поупражняться в магии.

Случилось то, что уже невозможно было исправить, и странное холодное щемящее чувство вины было сильнее, чем страх перед возможным наказанием, в которое он не очень-то и верил. Должен же Тоббо понять, что его ученик и так себя достаточно наказал…

– …а ещё Тесс, ну, который тебе на смену пришёл, сказал, что у людей в селении два дома горело оттого, что ты слишком жаркий знак чертить начал, а Тоббо сказал, что немногие могут в себе такие силы найти и что из тебя сильный маг получится, если до времени не перегоришь и не будешь лезть куда не надо, – продолжала рассказывать Лунна, но слушать дальше Трелли не хотелось – мало ли, что он там ещё натворил… Конечно, узнать об этом всё равно придётся, но лучше не сейчас…

– Ты пока тут побудь, – прервал он разговорившуюся девчонку. – Ты тут побудь, а я к Тоббо схожу.

– Не боишься?! – восторженно спросила Лунна, видимо, восхищаясь его смелостью. – Я вот ужасно боюсь, когда Тоббо сердится.

– Это правильно, надо бояться, – несколько невпопад ответил ей Трелли и, как мог, поплёлся на другую оконечность острова, где одиноко и едва заметно возвышалась над землёй просторная землянка учителя, которая была домом и для малышни старше года, и для юных альвов, ещё не встретивших свою пятнадцатую зиму…

Каждый шаг давался с трудом, ломило затылок, ноги казались ватными, но Трелли чувствовал, что учитель ждёт его. И почему-то было очень важно найти в себе смелости прийти именно сейчас, когда гнев старика ещё не иссяк – пусть завтра гнева не будет, но завтра не будет и прощения…

– Тоббо… – Трелли увидел учителя, стоящего к нему спиной возле сваленных у входа в землянку вязанок хвороста. – Учитель, я виноват…

– Да, ты виноват, – отозвался Тоббо, не оборачиваясь. – Но ты сам себя наказал. Только признайся – ты нарочно попросился в дальний дозор, чтобы поиграть с огнём?

– Нет, – поспешил ответить Трелли, но вдруг осёкся – нет, ничего такого он, конечно, не замышлял, но желание сделать что-нибудь этакое возникло у него давно. – Не знаю…

– Не вздумай ещё раз попробовать.

– Никогда, учитель…

– Вечером приходи.

– Да, учитель… – Трелли понимал, что теперь-то уж точно надо уйти, но что-то ему мешало. – Учитель…

– Что ещё?

– Можно, я тоже пойду искать Сида?

– Ты надеешься его спасти?

– Да, учитель, – признался Трелли.

– Зачем? Он тебе больше не нужен.

– Не знаю, учитель… Просто хочу.

– Когда ты помогал Зенни надевать на него ошейник, ты ведь знал, чем всё может кончиться.

– Да, наверное…

– А теперь забудь о своей жалости. Это единственное, что тебе никогда не пригодится.

ГЛАВА 8

Если побирушка опрятен и не оскорбляет одним своим видом добропорядочных торговцев, не следует ему мешать просить милостыню на рыночной площади. Подавая ему, добрые горожане показывают прочность своего благополучия.

Из «Наставлений стражникам вольного города Тароса»

На базарной площади вольного портового города Тароса было немноголюдно. Солнце начинало потихоньку клониться к закату, и торговцы либо уже успели продать свой товар, либо им просто надоело сидеть на жаре… Упорствовали лишь те, что торговали утренним рыбным уловом, – уже на два дня запаздывал обоз с солью, и их товар мог просто не дотянуть до следующего утра. К тому же по городу прошёл слух, что на горизонте появились два корабля с невиданными доселе зелёными косыми парусами, и толпы народа направились в порт, причём большинство мужчин прихватило с собой оружие – на случай, если корабли надумают завернуть в гавань и у неведомых гостей окажутся не слишком мирные намерения.

– Хо, пойдём отсюда. Всё равно сегодня нам больше ничего не дадут. – Ута дёрнула старика за рукав, но тот продолжал глядеть куда-то вдаль, перебирая струны своей лиры. Казалось, он ничего не видел, ничего не слышал и ничего не хотел. – Хо, пойдём отсюда, мне жарко…

– Сейчас везде жарко, девочка, – отозвался старик, мельком заглянув в кружку для подаяния: там, на дне, лежало несколько мелких бронзовых монет местной чеканки и даже один серебряный дайн со стёртым профилем прадеда нынешнего императора – вполне достаточно, чтобы не голодать сегодня вечером и получить ночлег под навесом на постоялом дворе. – Помоги мне встать.