Вечность сумерек

Глава 5

Гнев богов не стоит страха. Бояться надо лишь того, чего можно избежать. Если тебе грозило несчастье, но тебе удалось благополучно миновать его, знай – боги здесь ни при чём…

Надпись на придорожном камне на полпути из Тароса в Сарапан

– Вы как хотите, а только от замка лучше подальше держаться, – сказал пожилой землепашец, снимая обмотки с разбитых ног. – Кто может, оттуда бежит, да и тех ловят. Дюжина плетей, день в бараке отлежаться – и снова камни тягать… Вот и весь сказ. Я, считай, четыре раза убегал, и всякий раз вертали. У меня вся спина исполосована – хочешь, покажу? – Он скинул с себя овчинный полушубок и задрал рубаху на спине. Старые заросшие рубцы крест-накрест пересекали свежие, едва затянувшиеся розовой кожицей. – Оставались бы вы лучше у себя, в Окраинных землях, – глядишь, и заработали бы чего. Зря вы в Литт сунулись – вот что я скажу. Тут и вас повязать могут – не посмотрят, что вы циркачи приезжие. Нашему лорду людишек не хватает – замок себе строить. Прежний-то наш господин, Их Милость лорд Робин, ему только развалины оставил. Их, конечно, дело, но хоть бы народ пожалел…

– А мы слышали, что новый лорд не скупится и забавы любит, – ответила Ута, кутаясь в заячью телогрейку и пуховый платок. Карлик Крук с Айлоном никак не могли разжечь сырой хворост, а со стороны гор дул холодный пронизывающий ветер.

– Я уж показал, на что он не скупится…

Дни сменяли друг друга, и на дорогах встречались только беглецы и преследующие их стражники, а единственное селище, расположенное у выхода из ущелья Торнн-Баг, оказалось полупустым – из жителей больше половины согнали на строительство замка, а некоторые успели скрыться в Окраинных землях, прежде чем на подступах к перевалам, ведущим за пределы Литта, появились заставы и засеки. Стоило спуститься в долину, как навстречу всё чаще стали попадаться конные разъезды, но стражники, казалось, не замечали одинокой повозки – никто даже не заглянул под полог. Их явно интересовали только те, кто двигался прочь от замка… Дважды тройке цирковых лошадей уступали дорогу вереницы людей, идущих друг за другом с деревянными колодками на шеях, связанных одной верёвкой, а среди охранников почти не было уроженцев Литта – колодников стерегли бледнокожие жителей северных провинций. Значит, лорд нанял чужаков для того, чтобы держать в повиновении тех, кто не успел скрыться или просто не смог оставить своих жилищ. И с каждым днём становилось всё яснее – даже если войти в Литт с наёмной армией, здесь едва ли найдётся достаточно храбрецов, чтобы восстать против лорда Хенрика. Значит, остаётся только последовать советам Франго: если не имеешь друзей – купи союзников… Только в войне между наёмными армиями побеждает та, чей хозяин имеет больше золота, а значит, единственный способ вернуть себе отцовское наследство – добраться до сокровищницы и вывезти казну в Окраинные земли. Но сначала надо было хотя бы узнать, что именно спрятано в сокровищнице ди Литтов.

Костёр наконец-то начал медленно разгораться, но пока от него было больше удушливого дыма, чем света и тепла.

– А ты сам-то лорда вашего видел? – спросила Ута, протягивая руку к одинокому язычку пламени.

– Как не видеть… Он, считай, первое время каждый день по стройке бродил. Сам подгонял. И плеть у него невидимая, а достаёт кого угодно хоть за сотню локтей. Мне самому разок досталось… Не терпится ему. Спешит чего-то. А вот в последнее время пропал. Говорят, из башни своей не выходит. И ещё, – беглый землепашец перешёл на шёпот, – говорят, что колдун он и самого императора чародейством своим заморочил, чтобы тот, значит, ему Литт подарил и нас всех в придачу.

– Да разве такое может быть? – почти искренне удивилась Ута. – У императора при Дворе и свои маги есть, они бы распознали такое дело.

– А я так думаю, что они все, злыдни, заодно. А ещё говорят, будто он, лорд наш, упырей из могил выкапывает. Хочет их оживить и из них войско сделать.

Сумерки тем временем сгустились, и сквозь просветы в густых чёрных облаках то и дело мелькал серебристый зрачок полной луны. В упырей Ута не верила, но от таких разговоров при луне и завывании ветра ей стало не по себе. Снаружи её пробирал ночной холод, а изнутри донимал страх, которому нельзя было поддаваться хотя бы потому, что именно сегодня предстояло узнать, что за наследство оставил ей отец.