Вечность сумерек

Где-то далеко внизу продолжали грохотать дубовые брёвна, по которым перекатывались гранитные глыбы, скрипели бесчисленные лебёдки, раздавалась ругань надсмотрщиков, гремели повозки с песком и гравием, ржали лошади… Но эти звуки почти не достигали верхних этажей Чёрной башни. Здесь только протяжный шум ветра и хлопанье крыльев заблудившихся птиц нарушали тишину. Земля и небо… Ничтожество и величие… Рабы и властелин… А ведь сделаны лишь первые шаги, великий путь только начинается, но та грань, после которой невозможно ни вернуться, ни остановиться, уже осталась позади. Если верить тому, что в каждом изначально заложено его предназначение, а судьбы заранее расписаны порядком небесных светил, то и грани-то никакой не было – всё началось с рождения, с рождения под счастливыми звёздами.

Когда-то Оттон ди Остор и его молодая жена были отправлены императором в почётную ссылку. Скорее всего, барон Иероним ди Остор, неожиданно став старшим в роду, не пожелал слишком часто встречаться со своим младшим братом, зная, чего можно ждать от ближайшего родственника… Раздел имущества знати запретил ещё Арнол Доргон VII Законник. Все поместья, фамильные сокровища и привилегии с тех пор мог унаследовать лишь старший сын умершего главы рода. Прочие поступали на службу – либо в латную кавалерию, либо в линейную пехоту, либо в дворцовую стражу, либо в судейский корпус, либо сборщиками податей, либо писарями к наместникам провинций, либо пажами, либо шутами… Оттону ди Остору, отцу Хенрика, ещё повезло – он получил место младшего советника наместника провинции Дайн, на северо-восточной окраине империи. И только благодаря его стараниям полудикие племена, ранее не признававшие никакого закона, за короткое время стали добропорядочными плательщиками податей в имперскую казну… Вопросы решались просто: если обоз, отправлявшийся за данью в какое-либо становище, возвращался порожним или просто задерживался, вслед за ним отправлялся отряд головорезов, набранный из бывших каторжников, а потом тела убитых старейшин привязывали к высоким шестам и выставляли там, где сходились древние альвийские дороги. В провинции несколько лет царил мир и покой, и ничто не предвещало беды. Но однажды стражники разбудили наместника среди ночи и сообщили ему, что долина перед деревянной крепостью полыхает тысячами костров. Немедленно отправились гонцы в Лакосс, но помощь оттуда едва ли могла прийти раньше, чем через месяц. И утром, на рассвете, когда толпы дикарей уже готовились сначала сравнять с землёй подгнившие бревенчатые стены и башни, а потом вырезать немногочисленный гарнизон, оказалось, что над воротами болтаются двое повешенных – ненавистный младший советник и его жена, а во рву валяются окровавленные тела головорезов Оттона ди Остора. Вожди местных племён увидели, что их враги уже достаточно наказаны, и увели своих людей в родные становища. Конечно, после того, как из Лакосса прибыл двухтысячный отряд линейной пехоты, обочины древних дорог украсили сотни шестов, на которых медленно умирали вожди и старейшины, их жёны и сыновья…

Так Хенрик ди Остор, которому к тому времени исполнилось двенадцать лет, оказался сначала в опекунстве у дяди Иеронима, а потом в доме Раима ди Драя. Мага причислили к благородному сословию лишь потому, что барон не мог отдать своего племянника на воспитание простолюдину.

Сама счастливая судьба вела будущего лорда Литта к заветной цели, которой он тогда ещё не видел, но уже предчувствовал. Судьба вела до тех пор, пока он сам не взял её за горло… Теперь, чтобы не упустить удачу, нужно совсем немногое – быть безжалостным и осторожным. Нет – сначала осторожным, а потом безжалостным…

Далеко внизу продолжают грохотать дубовые брёвна, по которым перекатываются гранитные глыбы, скрипят бесчисленные лебёдки, раздаётся отборная ругань надсмотрщиков, гремят повозки с песком и гравием, ржут лошади… Но эти звуки не достигают верхних этажей Чёрной башни. Пока всё, чему следует происходить, происходит само собой. Будущее величие становится всё ближе, и пока можно спокойно слушать протяжный шум ветра и хлопанье крыльев заблудившихся птиц. Даже торопливые шаги за дверью, цоканье стальных набоек на сапогах командора Геркуса Быка – не помеха покою и ожиданию… Он может до ночи простоять за дверью, ожидая, когда ему будет позволено войти. Таков порядок, и только тот, кто его установил, может его нарушить.

– Ваша Милость! – Командор осмелился не только постучать в дубовую дверь латной рукавицей, но и попытался докричаться до своего лорда сквозь двухдюймовые доски. – Ваша Милость! Там посланник от регента Горландии припёрся. Говорит, ждать не будет, а если уедет – всем хуже будет, а Вашей Милости – особенно.