Вечность сумерек

Провожая взглядом своего лорда, Геркус пробормотал себе под нос: «Нашёл мальчишку бабу свою пасти…», но сказать то же самое вслух не решился. После того, как бесславно закончился штурм Ан-Торнна, она почти всё время проводила в подвале чёрной башни, варила какие-то зелья, листала какие-то книги и явно замышляла какую-то пакость. При случае следовало намекнуть лорду, что не надо бы так приближать к себе эту рабыню, а уж доверять такой стерве опаснее, чем мандра за усы дёргать – сколько волка ни корми…

Внизу, во внутреннем дворе замка, раздался многоголосый вопль – стражники приветствовали своего лорда, своего щедрого господина, который обещал им вечное благоденствие в лучах своего будущего величия. Почему-то самые отъявленные мерзавцы, которые с некоторых пор потянулись в Литт со всей империи и даже из Окраинных земель, все они верили в то, что теперь-то уж точно всех их ждёт неувядаемая слава и неиссякаемые богатства, и лорду как-то удалось заставить их не думать о том, что его победы, скорее всего, будут стоить им жизни. Но даже если они все передохнут, потеря будет невелика – придут новые, потому что богатство и слава – лучшая наживка для негодяя…

Громкий и нестройный вопль повторился снова – головорезы приветствовали своего командора, и крики не стихали до тех пор, пока Геркус не пересёк двор и не скрылся в узкой двери, ведущий в подвалы чёрной башни, место, куда доступ имели лишь командор, сам лорд, его рабыня Тайли и ещё те горландцы, которым посчастливилось сдаться в плен в ущелье Торнн-Баг. Сразу после побоища каждому из них нацепили ошейник, и случилось чудо: все они стали покорны, дисциплинированны и готовы по приказу лорда сделать всё что угодно – хоть ночь просидеть на муравьиной куче, хоть перебить всех своих родственников в родной Горландии. Только говорить они стали как-то странно, будто не своим голосом и только то, что от них хотели услышать.

Вот и здесь на каждом лестничном пролёте стояло по паре стражников с медными ошейниками, а внизу, у самого входа в просторную темницу, где ещё альвы когда-то давно держали узников, держал копьё наперевес сотник в ошейнике из белого золота.

– Тайли не велела никого пускать, – заявил он бесстрастным голосом, глядя на командора немигающими пустыми глазами.

Было ясно, что для этого истукана приказ какой-то рабыни значит больше, чем слово командора. Оставалось либо развернуться и уйти, либо… Геркус, не выхватывая из ножен меча, бросился вперёд, пропустил мимо себя острие и обрушил стальной налокотник, утыканный шипами, на затылок сотника-раба. После такого удара обычно следовала немедленная смерть, но сотник почему-то поднялся на четвереньки и начал слепо шарить рукой по полу в поисках древка. Геркус мечом снёс ему голову и, убедившись, что стражник больше не поднимется, зацепил клинком окровавленный ошейник. Белое золото стоило втрое дороже рыжего золота, а эта штука весила не меньше полфунта.

– Тайли. – Он пинком распахнул дверь и шагнул внутрь полутёмного подвала, гремя нанизанным на клинок ошейником. – Эй, рабыня! Лорд зовёт.

Ответа не последовало, и Геркус остановился на пороге, чтобы глаза привыкли к полумраку. Айдлоостанны, светящиеся шары, парившие под потолком, едва теплились, и свету от них было не больше, чем от тлеющих углей. Теперь можно было ожидать чего угодно – проклятая ведьма могла прыгнуть из темноты и вцепиться в горло, расцарапать лицо, выпить глаза. Но время шло, а в подземелье было тихо, как в гробу после похорон. В конце концов он разглядел, что она лежит, обнажённая, на мраморном столе. Её смуглая кожа казалась мертвенно-бледной, и тело почти сливалось с плитой, казалось высеченным из того же мрамора.

Может, рубануть, и все дела… Сказать потом, что сама зарезалась, чем страхи такие терпеть. Ведь только после того, как она тут появилась, и айдлоостанны эти появились, язык сломаешь, и мертвецы у неё на вражью твердыню попёрли, и эти пустоглазые горландцы опять же скорее её слушают, чем самого лорда… Их Милость – и сам чародей хоть куда, а эту дрянную бабу ему точно горландцы подсунули. Раньше-то с парнем полное согласие было, а с тех пор, как эта появилась…

Геркус уже занёс над ней меч, чтобы разом покончить со всеми проблемами, но ошейник, нанизанный на клинок, предательски звякнул. По телу рабыни пробежала судорога, руки поднялись, пальцы скрючились, колени задрожали, глаза распахнулись, губы скривились, по волосам пробежала стремительная волна.

Удар обрушился на мраморную плиту, когда рабыни уже не было на месте – она внезапно исчезла, и в тот же миг айдлоостанны вспыхнули ярким зеленоватым пламенем.

– Ты позавидовал участи раба? – донёсся её голос из-за спины. – Хочешь примерить его украшение?

Геркус оглянулся и увидел, что она стоит в двух шагах от него, прекрасная и холодная, как мраморная статуя. Тайли подняла руку, и ошейник, после удара закатившийся под стол, сам прыгнул в её ладонь.

– Я… – Он попятился, но сзади был мраморный стол, и дальше отступать было некуда. – Я… Их Милость велели немедля… К нему.