Вечность тайн

Когда я вновь стала Смертной, мама взяла на себя непосильную задачу – спасти мою жизнь. Когда-то, возле дерева цветущей вишни, я попрощалась для себя с прошлой жизнью, поприветствовав новую. Это было эгоистично по отношению к матери, но я не могла возродить то, что было похоронено, поэтому первые два месяца были сущим ужасом для неё. Настолько, что она редко ловила на себе мои взгляды, постоянно находившись рядом. Иногда я рассматривала ее, пока она, уставшая и измученная, спала на жестком кресле, поставленным возле моей больничной койки. Возможно, в этот момент я понимала, что плохая дочь, делаю ей больно, поэтому с каждым днём выдавливала улыбку благодарности, задавала ей самые бредовые вопросы и видела, что мама цвела, пока я боролась с засухой внутри себя. Я быстро поправилась, на удивление врачей, резко встала на ноги, спустя 3 месяца была уже дома, в своей кровати. Для меня ничего не изменилось. Я сменила тюрьму больницы на такое же существование.

Но потом появились они. Видения от снотворных, любезно отданных мне Кристофером «для борьбы со всем тем, что я перенесла на себе». Он и не знал, что открыл для меня тот мир, в котором я жаждала очутиться.

С каждой таблеткой я видела больше, вспоминала сильнее и представляла реалистичнее. Тогда в мой смертный мир пожаловали психотропные вещества в виде порошков и ампул. И тогда я стала жить в своём мире даже днём. Чтобы мама и отчим не отобрали возможность быть живой, я была чертовски осторожной. Для них днём я уходила к «старым друзьям», которые не навещали меня после недели моего безразличия при выходе из коматозного состояния. Пока, по мнению матери и Кристофера, девушка с янтарными глазами гуляла по паркам с хорошей компанией, я слонялась по дневным клубам разврата в поисках дозы и жизни. К ночи я возвращалась домой, целовала с широкой улыбкой маму, желая сладких снов, и засыпала с порошком в носу. И так весь месяц. «Оставь надежду всяк сюда входящий» – заключительная фраза над вратами ада в «Божественной комедии» Данте Алигьери. Её можно с легким сердцем выгравировать на двери в мою комнату.

Сегодня сон никак не приходил, поэтому я закинула в рот ещё одну дозу, распробовав сладкий привкус жизни. Головокружение было естественным для меня, оно совершенно не мешало вспоминать.

Я вновь возвращалась к моим последним секундам. Как только нашла его взгляд, поняла, что он умирает – и умирает быстро. Я прижимала его к себе, баюкала, скрывая собственную боль. Тщетно, ведь все читалось в моих потемневших глазах – ярость, горе, вина, ненависть к себе, к тому, что он меня спас. Эдгар убил меня, лишил жизни на Земле, и я не знаю, какой должна быть моя реакция, учитывая обстоятельства того, что я желаю вернуться. Но только с Ним. Сколько бы Земных лет не прошло – он всегда будет для меня самым сладким, но в тоже время горьким воспоминанием.

Мне страшно от того, что, вероятно всего, эти сладостные и ужасающие воспоминания – ложь. Плод моего воображения, СОН!

– Страшно забыть? – спрашиваю у своего безумного «я». – Тебе же страшно забыть его, да, Номерная?!

Я полюбила своё самое ненавистное прозвище.

Я вновь вдыхаю порошок, осознавая, что в кошмарах буду кричать.

Эдгар.

Разбей моё сердце.

Разбей хоть тысячу раз, если пожелаешь.

Оно все равно вечность принадлежало только тебе.

Только живи.

Я бросаюсь на потрёпанную подушку и сдерживаю очередной смех, смех страха. Я боюсь, что обезумела, что все, что испытываю – напрасно. Что я чокнулась, ведь его просто… нет. И никогда не существовало.

«Каждая не расшифрованная фраза, каждый странный ответ, Тёмная энергия – те факторы, которые должны были кричать об опасности, а не просто настораживать.

– Клинок Создателей. Что он сделает с простым Стражем, как считаешь?

Казалось, что Эдгар ждал этого момента, он молниеносно вскочил, бросая взгляд на меня. Не знаю, что в нём произошло, но вместо того, чтобы отбиваться, он побежал ко мне, притягивая к груди. Я ощутила тёплое дыхание, продолжая молчать в истерике. Не зная, как реагировать на правду, на открытые тайны, ответы, которые так старалась найти, теперь сковали движения и теснили сознание.