Вечность. В поисках окончательной теории времени

Необратимые процессы – это самая суть стрелы времени. Одни последовательности событий возможны, другие нет. Важно также, что порядок событий – насколько мы можем судить об этом – един во всей наблюдаемой Вселенной. Возможно, когда-нибудь в какой-нибудь далекой солнечной системе мы найдем планету, населенную разумными существами, но мы не ожидаем, что для них будет обычным делом взять и разделить молоко и кофе (или их туземные аналоги) несколькими небрежными взмахами ложкой. Почему это нас не удивляет? Вселенная огромна; почему бы событиям не происходить в разных ее частях в разных последовательностях? Однако это невозможно. Для определенных типов процессов – грубо говоря, сложных действий, включающих множество индивидуальных движущихся частей, – существует некий допустимый порядок, каким-то образом встроенный в саму ткань бытия.

Стрела времени – центральная формирующая метафора пьесы Тома Стоппарда «Аркадия». Вот как Томасина, юное дарование, намного опередившее свое время, объясняет это понятие своему учителю:

Томасина. Септимус, представь, ты кладешь в рисовый пудинг ложку варенья и размешиваешь. Получаются такие розовые спирали, как след от метеора в атласе по астрономии. Но если помешать в обратном направлении, снова в варенье они не превратятся. Пудингу совершенно все равно, в какую сторону ты крутишь, он розовеет и розовеет – как ни в чем не бывало. Правда, странно?

Септимус. Ничуть.

Томасина. А по-моему, странно. РАЗмешать не значит РАЗделить. Наоборот, все смешивается.

Септимус. Так же и время – вспять его не повернуть. А коли так – надо двигаться вперед и вперед, смешивать и смешиваться, превращая старый хаос в новый, снова и снова, и так без конца. Чтобы пудинг стал абсолютно, неоспоримо и безвозвратно розовым. Вот и весь сказ. Это называют свободой воли или самоопределением.^[23]

Таким образом, стрела времени в нашей Вселенной существует, и от этого никуда не деться. Возможно даже, что это основополагающая характеристика нашей Вселенной; тот факт, что вещи случаются в таком порядке, как мы привыкли их видеть, но не в обратном, неразрывно связан с тем, как мы привыкли жить в нашем мире. И все же, почему так? Почему мы живем во Вселенной, где X часто случается после Y, но Y никогда не происходит вслед за X?

Ответ лежит в концепции «энтропии», о которой я упоминал выше. Так же как энергия и температура, энтропия сообщает нам что-то о текущем состоянии физической системы, и в частности позволяет оценить, насколько система беспорядочна. У пачки аккуратно сложенных один на другой листов бумаги низкая энтропия; у той же пачки бумаги, хаотично разбросанной по столу, энтропия высокая. Энтропия чашки кофе, рядом с которой мы держим ложку молока, низкая, так как в данной системе существует четкое упорядоченное разделение молекул на «молоко» и «кофе». После смешивания энтропия этих двух жидкостей становится относительно высокой. Все необратимые процессы, позволяющие говорить о существовании стрелы времени, – мы можем превратить яйца в омлет, но невозможно собрать омлет обратно в яйца; духи распыляются по помещению, но не втягиваются обратно во флакон; кубики льда тают в воде, но в чашках с теплой водой не происходит спонтанного формирования кубиков льда, – обладают одним общим свойством: энтропия в них увеличивается, то есть система переходит из упорядоченного состояния в беспорядочное. Всякий раз, когда мы осмеливаемся побеспокоить Вселенную, мы увеличиваем ее энтропию.

Одной из основных задач этой книги является объяснение, как такое понятие, как энтропия, связывает в единое целое такой разнородный набор явлений. После этого мы углубимся в выяснение того, что же такое эта самая «энтропия» и почему она непрерывно увеличивается. Наша конечная цель – задать себе фундаментальный вопрос, стоящий перед современной физикой: почему в прошлом энтропия была так низка, что способна с тех пор постоянно увеличиваться?

Будущее и прошлое как верх и низ