Вечность в смерти

По правде говоря, с этой реакцией она пыталась бороться долгие годы. Сладостный вздох, когда ощущаешь, как соприкасаются тела, когда холод находит тепло, когда одиночество встречает друга; то самое восторженное урчание от внезапного, острого пробуждения чувств; те самые безотчетные звуки; тот самый… сигнал, неизбежно превращавший восхитительное утреннее объятие в умопомрачительный секс – который, надо признаться, мог пойти в разных направлениях, в зависимости от ее настроения.

Так уж получилось, что в то утро у нее было подходящее настроение… ну, не с самого начала, но Джо оказался очень убедительным. Его руки и губы знали все особенные места, он умел нажимать на нужные кнопочки. «Джо Сандерсон может забыть, что туалетную бумагу нужно вешать свободным концом наружу, или что нужно вернуть водительское кресло на прежнее место после того, как он поездил в моей машине, или что нужно дождаться рекламы в «Анатомии страсти», чтобы поговорить со мной, но он всегда умел заниматься любовью со своей женой во сне», – в полудреме подумала Бонни.

Чем больше она думала об этом и чем более предсказуемыми становились его действия, тем сильнее становились ее подозрения в том, что он… занимается с ней любовью во сне. Когда он целовал ее и его губы скользили по ее шее, частичка ее сознания не была затуманена страстью, и она слушала его дыхание. Учащенное… вполне возможно, ему снятся эротические сны. И если он спит, то как ей понять, знает ли он, что занимается любовью именно с ней. Ведь это может быть с кем угодно!

Джо спустил с ее плеч ночную сорочку и ухватил влажными губами сосок. От восторга Бонни судорожно втянула в себя воздух и тут же задалась вопросом, следует ли ей заговорить – спросить его, знает ли он, кого ласкает, попросить произнести ее имя. Однако наука настоятельно рекомендовала не будить лунатиков, и не потому, что это может грозить им сердечным приступом, а потому, что они просыпаются дезориентированными и иногда пускают в ход кулаки. Все это может оказаться правдой и в отношении спящих… партнеров по сексу, поэтому рисковать, по мнению Бонни, не стоило.

Несколько мгновений спустя Джо вошел в нее. Бонни ладонями чувствовала, как его кожа становится горячее и покрывается потом. Стремясь к оргазму, он ускорил движения. Бонни гладила и целовала мужа и удивлялась, как так получается: вчера вечером обнаружив – в хозяйственном магазине, где он покупал запчасть для сломавшегося измельчителя пищевых отходов, – что она опять перерасходовала средства на карточке «Виза», он страшно разозлился на нее, а сегодня утром преспокойно занимается с ней любовью. «Только если он осознает, что именно со мной…» Но Джо не умел долго дуться. Он принадлежал к тому типу мужчин, которые руководствовались принципом «поругались-забыли». А вот она дулась подолгу. «И это правда», – с глубоким вздохом призналась себе Бонни. Однако она никогда не отличалась безответственным отношением к деньгам. «У нас дети, детям нужна одежда, одежда стоит денег». Да, она разбаловала их, но не специально, и даже если она портит их своим воспитанием – хотя напрямую он никогда не обвинял ее в этом, – что-либо менять уже поздно.

– Чем, черт побери, ты занимаешься? – Бонни распахнула глаза и обнаружила, что Джо пристально смотрит на нее. Дышал он шумно и учащенно, его мужественное лицо с угловатыми чертами покраснело от напряжения. Судя по виду, он готов был кончить. – Солнышко, ты издеваешься надо мной!

– Ой! Ты проснулся. – Она произнесла это вслух?

В утреннем полумраке Бонни увидела, что на его лице отразилось сначала удивление, потом недоверие – возможно, и ее лицо выражало то же самое, – а потом, за мгновение до того, как он закрыл карие глаза, хмыкнул и прижался лбом к ее лбу, ирония.

– Может, дорогая, это так выглядит… – Он сделал несколько вдохов и выдохов, чтобы успокоить дыхание. – …Только я не умею заниматься этим во сне.

– Да, конечно, нет. Я сказала глупость. Даже не знаю, зачем я это сказала…

– У тебя совсем нет желания, да?

– Нет, есть. Огромное. Мне очень хорошо. Я просто… меня… я… отвлеклась.

– Отвлеклась. – Секунду он с любопытством изучал ее лицо, затем вздохнул, скатился с нее и спросил: – В какую сторону отвлеклась? На что? На рабочие проблемы? На домашние?

– Никуда я не отвлеклась. Я была здесь. С тобой. – У Бонни совсем не было желания вести рано утром подобные разговоры, тем более при сложившихся обстоятельствах, поэтому она повернулась к мужу спиной, взбила подушку и устроилась поудобнее.

– Мне было холодно. Захотелось прижаться к тебе.

– Ладно. Замечательно. Тогда зачем ты дала мне понять, что хочешь заняться любовью?

Она натянула одеяло до самого подбородка и пробормотала в подушку:

– Я не давала.

– Что?

– Ничего, – так же глухо ответила она. – Извини, родной. Спи дальше.

– Я уже проснулся, и не надо извиняться. Давай поговорим. Тогда что же ты делала?

«О, боже!» Вот здорово. Неужели двадцати совместных лет мало, чтобы научиться понимать: безотчетное урчание не является сигналом к началу сексуальных действий!

Выражаясь фигурально.