Я сглатываю и с улыбкой опускаю телефон.
– Твой брат, должно быть, и в самом деле очень любил тебя.
– Что, прости? – ошеломленно спрашивает она. – Ты ни в коем случае не пошлешь ничего подобного тому, кого любишь!
– Такие вещи посылают только тому, кого любят, – говорю я.
Она встает и смотрит на меня, став ростом ненамного выше, чем я, когда сижу.
– Одно дело, что он покончил с собой. Это я даже еще могу как-то понять. И, может быть, даже когда-нибудь прощу ему, что мне пришлось видеть его таким, – говорит она вслух, – но теперь я к тому же должна нести ответственность за это проклятое спасение его души…
Ее голос срывается, и она прижимает руку к губам, отворачиваясь от меня. Ее плечи дрожат, но она, такая маленькая и изящная, не издает ни звука. Как будто за прожитые годы научилась быть храброй.