Читаем Вечность в тебе полностью

Мои губы потрескались и высохли, и, будь у меня волосы, они бы полностью спутались. И мне было бы совершенно все равно. Последние несколько дней были нереальными. Комната Джейкоба стала нашим собственным маленьким мирком, вращающимся только вокруг нас. Казалось, мы обнаружили черную дыру и позволили ей поглотить нас. Джейкоб и я, мы почти постоянно находились в его постели и время от времени что-то ели. Но чаще всего я была в его объятиях, а его губы – на моих. Мы словно стали крепким узлом, который невозможно развязать. Руки, ноги и губы, которые не останавливаются, а только продолжают и продолжают.

Мы целовались, пока не заснули где-то на рассвете. Мы целовались часами, всю ночь напролет. Словно я стала зависимой от него. От его близости и ощущения, что с ним я в полной безопасности. Больше не было ничего. Только поцелуи. Ничего больше. Но какие поцелуи! Мне не подобрать слов, чтобы описать это. Вот Кристофер, тот бы стопроцентно подобрал. Наверное, он даже мог бы назвать мне какой-нибудь научный термин. Я – не могу. И перестать улыбаться я тоже не могу. И это несмотря на то, что сейчас я направляюсь домой. В ненавистную мне заброшенную квартиру, куда идти совсем не хочется. Но мне нужно домой. Мне срочно требуется свежая одежда, принадлежности для душа и дезодорант. И, конечно же, моя зубная щетка.

Выйдя из дома несколько дней назад рано утром, чтобы встретиться с Джейкобом в пекарне, я ни за что бы не подумала, что моя жизнь может так сильно измениться за такое короткое время. Словно я сделала мертвую петлю. Шаг, который привел меня в совершенно другое место. Я вспоминаю о том, как Кристофер сказал мне: «Запомни, Лиз, ты всегда всего лишь в одном решении от совершенно другой жизни». Он был прав. Он часто бывает прав. Джейкоб задал мне простой вопрос: направо или налево. Что было бы, поверни мы налево, вместо того, чтобы пойти направо, в сторону квартиры Джейкоба? Мы бы все равно поцеловались? Случилось бы все то же самое, только у меня дома? Или все сложилось бы совершенно иначе?

Я открываю входную дверь и иду к почтовому ящику. Он настолько полон, что почта из прорези выпирает наружу. Я вынимаю все и поднимаюсь на лифте наверх. И почему-то чувствую странную легкость. Словно за последние несколько дней суровая реальность стала не такой жестокой. Или стена, что окружает меня, более проницаемой.

Двери лифта открываются, и я выхожу. Мой взгляд падает на дверь нашей квартиры и декоративный венок, который мама повесила перед Рождеством. Мне не придется оставаться здесь надолго. Соберу свои вещи и снова смогу уйти. Эта мысль утешает.

Когда чуть позже я вхожу в нашу прихожую, мне в нос с порога бьет спертый запах. Я как-то слышала, что старики в какой-то момент начинают странно пахнуть. С заброшенными квартирами, по-видимому, дело обстоит аналогично. С этой, по крайней мере, так. Здесь пахнет смесью высохшей краски и пустоты. И все-таки я улыбаюсь, пока снимаю ботинки и открываю несколько окон – окно в ванной остается закрытым. Свежий воздух устремляется через мою комнату, мимо меня и дальше на кухню. Я ставлю смартфон на зарядку. Зарядный кабель подобен пуповине, которая в любой момент способна вернуть его к жизни. Спустя несколько секунд черноты дисплей загорается, и появляется маленькое надкушенное яблоко. В какой-то из последних дней мой телефон просто отключился. А я даже не заметила. Мне было все равно.

Я набираю пин-код, откладываю свой телефон в сторону и наполняю чайник водой. Когда включаю его и достаю из шкафа чайные пакетики, меня вдруг охватывает неодолимое желание подойти к окну и изо всех сил закричать, что мы с Джейкобом вместе. Что мы целовались. И что он целует меня точно так же, как и смотрит на меня. Впрочем, это никого не заинтересует. Снаружи пусто.

В этот момент я понимаю, что быть правым ничего не стоит, если для этого вам приходится отказываться от человека, от которого не стоило отказываться. От кого-то, кто все еще где-то здесь, кто не умер, от кого-то, кого вы любите. Я беру телефон и выбираю любимые контакты. Здесь записаны всего четыре номера. Один из них новый, а обладатель другого – мертв.

Но на первом месте по-прежнему стоит «Минг».

Луиза

Я еще не услышала гудка, а она уже ответила.

– Лу, – говорит Мин, – привет.

– Я поцеловала Джейкоба, – это вырывается из меня совершенно неожиданно. Как чихание, которое невозможно сдержать.

– Подожди, что ты сделала? – растерянно спрашивает она. – Когда?

– Ну, мы целовались последние три дня, – говорю я.

– Ого, это круто, – отвечает она. – И как это произошло?

Я рассказываю ей все. О терапии, татуировке и о письмах, которые получила от Кристофера с момента нашего последнего разговора. Я начинаю с того момента, где мы остановились, и заканчиваю там, где мы сейчас. Минг слушает, мы смеемся. И она говорит со мной так, будто Кристофер не мертв, а находится в соседней комнате. И вот уже я – это снова я. А мы – снова мы.

– Я просто не могу поверить, что ты поцеловала его, – все еще ошеломленная, произносит Минг. – Я никогда бы не подумала, что ты способна на такое.

Перейти на страницу:

Все книги серии Freedom. Трогательные романы Аннэ Фрейтаг

Похожие книги

Другая Вера
Другая Вера

Что в реальной жизни, не в сказке может превратить Золушку в Принцессу? Как ни банально, то же, что и в сказке: встреча с Принцем. Вера росла любимой внучкой и дочкой. В их старом доме в Малаховке всегда царили любовь и радость. Все закончилось в один миг – страшная авария унесла жизни родителей, потом не стало деда. И вот – счастье. Роберт Красовский, красавец, интеллектуал стал Вериной первой любовью, первым мужчиной, отцом ее единственного сына. Но это в сказке с появлением Принца Золушка сразу становится Принцессой. В жизни часто бывает, что Принц не может сделать Золушку счастливой по-настоящему. У Красовского не получилось стать для Веры Принцем. И прошло еще много лет, прежде чем появилась другая Вера – по-настоящему счастливая женщина, купающаяся в любви второго мужа, который боготворит ее, готов ради нее на любые безумства. Но забыть молодость, первый брак, первую любовь – немыслимо. Ведь было счастье, пусть и недолгое. И, кто знает, не будь той глупой, горячей, безрассудной любви, может, не было бы и второй – глубокой, настоящей. Другой.

Мария Метлицкая

Любовные романы / Романы