Вечные хлопоты. Книга 2

Он взял чемодан Натальи и свою сетку с сушками, она — саквояж. В тамбуре стояла сонная проводница. Она поругивала беззлобно свою нескладную работу, неудачное расписание, начальство тоже, которое нарядило ее на этот почтовый поезд, делающий остановки у каждого телеграфного столба, а заодно и пассажиров, которым не сидится дома, все едут, все едут куда-то, а куда, спрашивается, и зачем?.. Сидели бы дома...

* * *

На перроне, кроме дежурного, вышедшего встретить поезд, не было ни души. Горел одинокий фонарь, освещая вывеску над входом в вокзал: «Ст. Белореченск».

— Вот мы и дома! — сказал Аркадий Петрович, и было заметно, что он искренне, душевно рад возвращению домой. Может быть, и тому еще рад, что есть, существует на свете город Белореченск, древний и уютный, а если бы его не было, тогда людям на земле жилось бы гораздо хуже, скучнее, обыденнее, чем живется сейчас.

Под ногами хлюпало. Мелкий дождик сыпал водяной пылью, нагоняя тоску и уныние.

— Прибавим шагу, Наталья Михайловна, как бы не опоздать на автобус. Придется пешком добираться до центра.

Наталья молча шла за Аркадием Петровичем. За его спиной она чувствовала себя спокойнее и увереннее. Они пробирались вдоль дощатого забора по кирпичам, набросанным в лужи, и Аркадий Петрович ворчал на кого-то за нерадивость и нерасторопность, однако ворчал не зло, но точно извиняясь перед приезжим человеком за своих земляков и за себя тоже.

— Давненько не бывало такой осени. Вот досужие люди болтают, что погода портится от искусственных спутников и морей. А по моим наблюдениям, погода у нас не портится совсем! Средняя годовая температура и среднее выпадение осадков держатся примерно на одинаковом уровне уже более ста лет! Дело в том, что человек не живет сто лет, поэтому всякие усредненные показатели, взятые за такой период, ему недоступны.

На автобус они поспели. Он стоял посреди огромной лужи. Кондукторша дремала, обнявши руками сумку с выручкой, а шофер, навалившись грудью на баранку, мурлыкал вполголоса какую-то песенку.

— Подайте немножко назад, — попросил его Аркадий Петрович. — Здесь вода, не подойти.

Шофер подал автобус назад.

— Чокнулся, окаянная твоя душа! — закричала кондукторша, просыпаясь от резкого толчка.

— Нечего дрыхнуть на рабочем месте, — сказал шофер и засмеялся.

Аркадий Петрович помог Наталье, потом сам влез в автобус.

— Как съездилось? — спросила кондукторша и покосилась на Наталью.

— Спасибо, хорошо. А у вас сын поправился?

— Поправился, слава богу.

— А муж как?

— Все хлещет, чтоб ему!.. — Она вздохнула безнадежно. — Вчера на руках домой принесли. Хоть бы сдох где под забором, надоело.

— Водка большое зло, — сказал Аркадий Петрович.

— Уж куда больше.

— Лечиться ему надо.

— Могила его вылечит. — Она махнула рукой.

— Могила, она всех вылечит... Почему мы стоим?

— Костя просил обождать.

— Пора бы ему смениться, — проговорил Аркадий Петрович, оглядываясь. — Задерживается что-то.

— У Григория Иваныча жена сегодня родила, а он меняет Костю. Вот и задерживается.

— Тогда понятно. И кто же у Григория Ивановича родился?

— Опять дочка! — рассмеялась кондукторша. — Пятая. Невест-то будет!..

— А их и так девать некуда, — оборачиваясь, сказал шофер.

От вокзала послышались шаги. Стуча подкованными сапогами, в автобус влез милиционер.

— Привет честной компании! — сказал он весело, но, заметив Наталью, смущенно замолчал.

— Вот, вместе прибыли из Ленинграда, — пояснил Аркадий Петрович. — Надо бы, Костя, устроить в гостиницу. Не знаешь, кто сегодня дежурит?

— Лукинишна, — подсказала кондукторша.

— Устроим! — убежденно сказал Костя. — Я тоже выхожу на площади, сам и сведу.

— Ловкач! — громко проговорил шофер и рванул автобус с места так, что кондукторша едва не свалилась со своего высокого сиденья.

— Во гад, во гад! Больше ни за что не поеду с ним. Устроил бы ты его, Костя, суток на пятнадцать, чтоб не хулиганничал на работе.

— Придется, — улыбнулся милиционер.

Автобус степенно катился по сонным улочкам. За окнами была темнота, лишь угадывались смутные, проступающие из мрака, очертания домов и обветренные непогодой деревья. Наконец выехали на освещенную площадь. Костя встал, взял молча вещи Натальи — они стояли в проходе — и велел шоферу подъехать поближе к гостинице.

— А штраф ты за меня будешь платить? — отозвался шофер.

— Какой там штраф, чего выдумываешь! — сказала кондукторша.

— Ничего, дошлепает! В такой компании на край света можно пешком.

Наталья смутилась и торопливо попрощалась с Аркадием Петровичем и кондукторшей. Они вышли. Косте не терпелось как можно скорее и как можно побольше разузнать о Наталье, тем более служба в линейной милиции вроде бы давала право знать о приезжих то, что недоступно прочим гражданам.

Замедлив шаг, он спросил:

— В отпуск к нам или в командировку?

— На работу.

— И куда, если не военная тайна?

— В газету.

— Вот здорово! — сказал Костя, и Наталья не поняла его восторга. — Вы, значит, писательница?

— Нет, — ответила она. — Это совсем другое дело.

— Я очень люблю читать исторические книжки. Аркадий Петрович приучил. Я у него учился в школе.