Вечные хлопоты. Книга вторая

Анатолий Модестович подхватил чемодан и пошел, чуть прихрамывая, к автобусной остановке.

ГЛАВА XII

Тревожно, как-то ненастно и неуютно стало в доме. Если бы позволительно было говорить на эту тему, тогда, может быть, не ощущалось бы такого сильного гнета. Но всякие разговоры об этом между старым Антиповым и Клавдией Захаровной были как бы под молчаливым обоюдным запретом, и оттого они особенно болезненно и остро переживали случившееся, переживали каждый по-своему. Оба понимали, что дело не в случае, не в эпизоде, сколь бы драматичным и непоправимым он ни казался. Главное — отношения вообще, сумма отношений и, возможно, умение и желание простить близкого человека, найти в своей душе оправдание его проступку, хотя бы сам этот человек не находил оправдания. В этом прочность и нужность бытия, участие двоих в одной жизни, а не в поисках вины и виновного...

Вину другого искать не нужно — она всегда на виду: не то и не так сказал, не туда пошел, не о том подумал... Точно живой человек со своим неповторимым характером, со своими неповторимыми же мыслями — тайными в том числе, — всегда может и обязан поступать, примериваясь к характеру и мыслям окружающих его людей, ориентируясь на чужое мнение. А что же останется ему, и разве не противен, не мелок человек, проживающий чужую волю?..

Никогда прежде не задумывался над такими вопросами старый Антипов, занятый постоянно близкими, конкретными хлопотами, которые не оставляли сил и времени думать о чем-то отвлеченном, думать вообще о жизни, о ее сложности и запутанности, но вдруг прояснилось с отъездом зятя, что в жизни-то нет ничего отвлеченного, необязательного для кого-то, что все происходящее, хотя бы и в чужом доме, и в чужой семье, все-все каким-то образом затрагивает и тебя, затрагивает уже потому, что может повториться в твоем доме, в твоей семье. Далекое только кажется далеким, чужое — чужим, а в действительности все тесно связано между собой, все переплетено, и это и есть жизнь...

Вот не знал старый Антипов женщину, нарушившую покой в семье, не ведал о том, что она существует на свете, а свела жизнь его зятя с нею, и оказалось, что от постороннего вроде бы человека зависело благополучие его дочери, его внуков. А может, и не от нее зависело благополучие? Может, это обман, иллюзия, а она всего лишь случайный встречный, с которым, когда бы не было причины внутри семьи, зять разминулся бы спокойно, не обратив внимания?..

Нельзя так просто разрушить хорошо построенный дом. Нельзя и поломать крепкое благополучие, если оно действительно крепкое.

Об этом же думала и Клавдия Захаровна. Но ей, пожалуй, было труднее. Старый Антипов заботился, чтобы не распалась семья, чтобы осталась незапятнанной их фамилия, чтобы внуки не выросли сиротами при живых-то родителях, а она не могла не думать о своих оскорбленных чувствах, о своем неудавшемся счастье. Конечно, прежде всего она — мать, но и жена, женщина. Любящая женщина. Просто с обманом примириться можно, но когда обманывают твою любовь...

Старый Антипов, отвлекая себя от постоянного напряжения, в каком он пребывал дома, вынужденный играть роль непосвященного, брался за любую общественную работу.

Он был членом комиссии, которая разбиралась в причинах неровной работы завода и должна была дать рекомендации о целесообразности или нецелесообразности задуманной реорганизации.

Исполком выделил участок земли для коллективного садоводства, и он безропотно согласился принять Участие в работе правления садоводства от парткома, хотя ему-то сад был вовсе не нужен.

В заводской многотиражке завели рубрику «Поход бережливых», и он вошел в состав общественной редколлегии.

А еще депутатские обязанности, совет ветеранов завода, завком, частые выступления в школах и в ремесленном училище — все это требовало много времени, и старый Антипов теперь почти не бывал дома.

— Тебе лишь бы из дому уйти! — упрекала Клавдия Захаровна, завидуя, что отец может себе позволить это и, пожалуй, не догадываясь, как она близка к истине.

— Раз люди доверяют мне, я не имею права отказываться, — оправдывался Захар Михалыч, понимая, что дело вовсе не в доверии людей. Или не только в нем.

— Сам всюду суешься, вот и доверяют.

— Не лезь! — сердился он. — Кто-то же должен заниматься общественными делами.

— Но почему именно ты?

— А почему именно не я?

Разговоры эти повторялись часто. Старый Антипов в душе соглашался с дочерью, обещал себе, что откажется от каких-нибудь поручений, будет больше бывать лома, однако ничего не менялось.

Зарастали в огороде грядки, дичали яблони. Случались дни, когда Клавдия Захаровна сама должна была колоть дрова, а раньше готовых дров всегда было припасено на месяц вперед.

Наталья притащила котенка, и он недели две не замечал этого. Заметил, когда едва не раздавил его в темных сенях. Котенок замяукал жалобно, обиженный, Захар Михалыч от неожиданности отпрянул в сторону, потом наклонился, на ощупь нашел теплый, живой комок и взял на руки.

— Откуда ты здесь? — спросил котенка.

Клавдия Захаровна, выйдя в сени на шум, сказала неодобрительно: