Вечные поиски

– Он очнулся и срыгнул на меня воду, – сказал Педро с таким печальным выражением, что Сервантес засмеялся. А Педро продолжал: – Я сказал ему, что он упражняет на мне свое второе детство, а он довольно так вздохнул и вознес благодарение Богу, что сумел спасти меня из разъяренных волн разбушевавшейся реки. Ну, мне это не понравилось, и я сказал ему, что, наоборот, это я спас его. Тут старый дурень ухватил меня за руку и поглядел на меня сияющими глазами. Он сказал мне, что моя нужда в спасении была велика, а утопление – страшная смерть. Тут я рассердился и сказал старому дурню, что ни в каком спасении не нуждался! Глупости на этом не кончились, потому что он кивнул, умудренно эдак, и сказал, что неверно истолковал ход событий и в спасении нуждался он. Тут меня потянуло на сарказмы, и я спросил его, почему он сам себя не спас, прежде чем прыгать в реку. Его ответ последовал без промедления: «А, мой друг, в таком случае и ты, ослепленный избытком грехов, тоже неверно истолковал ход событий, раз не попробовал остановить меня до того, как я прыгнул в реку. Вот тут-то ты и дал маху». Сохранись у меня хоть какие-то силы, я бы швырнул его назад в реку. «В ослеплении я не пребывал, – сказал я, – а потому прихожу к следующим выводам: во-первых, не предавшись сиесте, я не предвидел, что ты направишься к реке, вот сюда. Во-вторых, не взывая о помощи, я, совершенно очевидно, подвигнул тебя на твой поступок. И в-третьих, сам Бог, должно быть, страдает недостатком ума, раз он не сумел помешать тебе прийти к выводу, что я тону в воде, которая мне и до колена не достает». И опять у старого дурня был наготове ответ: «Я иду туда, где Бог нуждается во мне». Ну, я и сообщил ему, что Богу он требуется в заморских колониях и что корабли отплывают туда каждый день.

Рассказывая эту историю заново, Педро ощутил ее смешную сторону.

– Я обнаружил, – сказал Педро, – что у него к панталонам пришиты металлические тарелки.

– Ну а что случилось потом? – спросил Сервантес.

– Он встал, и на нем уже была ржавчина, и он так долго всматривался в даль, что я подумал, не впал ли он в забытье. Но тут он благословил меня, сказал, что спасать меня было тяжело из-за моих грехов. Потом шепнул мне, что он сэр Ланселот, и озера ему знакомы не хуже зимнего снега. Произнес еще несколько безумных наставлений, после чего спросил, не видел ли я злых волшебников, потому как один такой украл его – то есть сэра Ланселота – прославленный меч. Убедившись, что я ни о каких волшебниках не слышал, он побрел своим путем.

– Значит, твое злоключение стало источником моего вдохновения, – сказал Сервантес. – И где же мы можем отыскать этого оригинала?

– Чем его отыскивать, лучше переправиться на другой материк, – сказал Педро.

– Ну, послушай! У тебя он просто Невезение в человеческом облике.

– Он одна из казней египетских, про которые написано в Библии.

– Тем не менее, – не отступал Сервантес, – я должен познакомиться с ним. Это будет полезно для правдивости того, что я пишу.

Педро вздохнул:

– И вот награда за мою честность?

– Ну, если это так затруднительно, так ты ведь можешь просто отдавать мне долю своих выигрышей.

Педро неодобрительно покачал головой.

– А я-то думал, что вы сама рассудительность, – сказал он и ухватил Сервантеса за локоть. – Вам его не найти. Он один только воздух и злокозненность. Придется вам подождать, пока он сам вас не найдет. Ну а тогда, – Педро назидательно покачал пальцем, – ваши беды будут умножаться, как мошкара по весне.

Старик

На редкость целеустремленный и крайне помешанный старик

С личностью старика и обстоятельствами, приведшими к его помешательству, познакомят сугубо только вас нижеследующие стремительно доставленные абзацы.

Благодаря крови идальго и древности рода, полностью подтвержденным, он в молодые годы получил приличный чин в войсках императора Филиппа II и, отличаясь доблестью и умением биться, быстро возвысился. Он стал любимым воином императора, спасительным бальзамом от неугомонных полководцев, превращающих дворцовые залы в ристалища для разрешения своих завистливых свар. Из благосклонности император пожелал оказать ему милость и назначил в штаб герцога Альбы. Вот это его и сгубило, расстроило прежде здравый рассудок.