Вечные Скитания Лисы: Начало

Ну а мы всё продолжали идти да продолжали: как я уже не единожды говорил, пейзаж не менялся от слова «совсем». Единственной отрадой для глаза были облака, которые порой принимали занятные формы и заставляли долгое время за собой следить. И говоря «принимали», я именно это и имею в виду — облака не двигались с места, а просто периодически изменяли свою форму…

Вот только, чтобы заметить сие «изменение картины», приходилось задирать голову…

В общем, «живёт недалеко», как обычно, оказалось очень растяжимым понятием и конкретики в этом словосочетании было ни на грош. И тем удивительнее было спустя часик субъективного времени — от нечего делать, я просто принялась считать — оказаться перед дверью небольшого домика, стоящего на сваях.

Обычные стены, сложенные из явно необычного тёмного бруса; столь же привычные, хоть и несколько неожиданные панорамные окна с одной стороны здания; красивая черепичная крыша с декоративными узорами, что нависала над домиком, словно шляпка гриба; песчаная дорожка до двери; статуи кицунэ, стоящие то тут, то там; красные арки-тории…

Надеюсь, передать сюр представшего сооружения у меня вышло: то ли дом, то ли храм, то ли Европа, то ли Япония…

Впрочем, сюрреализм общей картины на этом не останавливался, и стоило бы упомянуть, что мгновением ранее этого здания перед нами попросту не существовало… а оно само находилось в бескрайнем травяном поле, словно красный прыщ на белоснежной коже! Настолько дом выбивался из окружения!..

— Здесь — конец нашего пути, — оповестила женщина и постучала в дверь. — Открывай, моя подруга, гости ныне у тебя.

— Ам-м… а нас действительно услышали?.. — тихо поинтересовалась я, так как голос моя спутница даже не собиралась повышать.

— У кицунэ тонок слух, — вновь добродушно улыбнулись мне.

И в этот же момент из-за дверей послышался шум и мат. Русский мат! За столько времени, проведённого вдали от родного мира, я, как оказалось, отвык от Великого и Могучего, потому что банально заслушался! Впору было начать записывать…

— Какую сволочь принесло ко мне с утра-пораньше⁈ — рявкнули самую безобидную из всего «спича» фразу, а после распахнули дверь.

Яростным пинком!

Громкий звук столкновения двери со стеной саданул по чувствительным ушкам наравне с поварёшкой и пустой кастрюлей, а к нам навстречу буквально вывалилась полуголая особа лет двадцати пяти, от которой пахло чем-то… непонятным: то ли новый уровень перегара — внешние признаки намекали — то ли особая химическая смесь всевозможных запахов.

Правда, не берусь это утверждать, так как нотки сего запаха мне, скорее, нравились, нежели вызывали неприятие. Да и вполне может быть, что это аура кицунэ на меня так пассивно воздействует — самой ауры я, конечно, не видел, но инстинкты оказались до боли красноречивы…

Ведь эта лиса — самый настоящий монстр, подавляющий своей незримой силой! И не спрашивайте, как я это понимаю! Мне подобное совершенно не мешает бояться за собственный зад… и испытывать некий трепет! О своих крайне нездоровых мыслях по этому поводу я даже думать не хочу! Чёртова течка!..

Тем не менее, первое впечатление о кицунэ портили её взъерошенная копна белоснежных волос, ниспадающих водопадом до щиколоток; заспанные глаза с огромными иссиня-чёрными кругами под ними; мятая, некогда изумрудная — не застёгнутая, прошу заметить — рубашка на пару размеров больше необходимого…

Впрочем, если отбросить в сторону потрёпанный и несколько нездоровый вид представшей передо мной девушки, то оставалась высокая кицунэ с фигурой, близкой к моей; белоснежными волосами; яркими глазами, которые я зачастую видел в собственном отражении; с огромными по сравнению с моими ушками, стоящими торчком, и не менее объемными хвостами, что тащились позади лисы…

На этом моменте захотелось возмущённо наорать на эту замарашку: «Как ты посмела так обращаться со своими пушистыми прелестями, дура⁈» Хотя в следующее мгновение до носа долетел сладковатый запах женского возбуждения — знаю не понаслышке — а взгляд прикипел к «тайному местечку» лисы с аккуратным и не менее ровным треугольником волос…

Так что уже на этой ноте можно было констатировать: «Я жива!..» Ибо жутко захотелось секса… К счастью, подобные мысли выбил возмущённый голос кицунэ:

— Хир-р-р-рой! Я тебя сейчас… — яростно взревела она, но, натолкнувшись взглядом на меня, резко изменила тон на приторно-сладкий. — Мать моя лисица, Хирочка, дорогая, золотце ты моё, где ты нашла такую лапочку⁈

И этот мечтательный голос заставил сделать шаг назад… к счастью, фокус внимания лисы несколько сбился, когда женщина, названная Хирой, назидательным тоном произнесла:

— Просила я тебя не раз — никаких имён, моя подруга!