Прокатившись по земле «брёвнышком», я заприметил отбитые ранее кинжалы и, не будь дураком, попытался их схватить. Впрочем, тут же отказался от этой идеи — интуиция, не иначе — и вернул себе вертикальное положение… чтобы сразу же развернуться и схватить «тень» за горло, тут же вбивая её в землю!
Кто в этой ситуации больше удивился — не знаю, честно, ведь тело действовало быстрее мозга, будто зная, где окажется противник! Да и как-то уж больно удачно под руку подвернулся лежащий на земле камень, по которому уже бежали маленькие ручейки крови из разбитой головы каннибала…
С трудом разжав хватку и упав на задницу, стараясь набрать в грудь внезапно кончившийся воздух, я пустым взглядом уставился на полуголый труп, безучастно смотрящий в тёмное ночное небо. Звучит романтично и, может, поэтично, вот только у меня вновь начали трястись руки, а дыхание явно не спешило возвращаться к нормальному — я заглатывал кислород рывками, будто поднялся с большой глубины.
Похоже, наступил «отходняк»… Ну, хоть блевать не тянет, уже хорошо.
А такую
Хотя, думаю, магия против меча в данном случае эквивалентна пулемёту и мечу, ибо большинство каннибалов я убил всё-таки магией, а остальных «затыкал» ручками. Вот только от этого не легче…
Тем не менее, до главного здания я добрался.
Виляя по синусоидальной траектории, запинаясь обо всё, что можно и нельзя, а также порой замирая на месте, но добрался. Впрочем, был ли в первоначальном плане смысл — неизвестно, ведь предполагалось захватить объект, чтобы, в крайнем случае, обороняться, но… зачем, если, похоже, всех каннибалов перебил я вместе с отрядом наёмников? Тем не менее, в здание я зашёл…
Хотя всё равно не отпускала мысль, что мы легко отделались… Ведь каннибалы, оказывается, имели при себе оружие, смазанное какой-то дрянью, которая не давала с моей-то регенерацией нормально заживать ранам! Радовало, что, похоже, не у всех этих монстров в человеческой шкуре имелось подобное оружие — раны ныли лишь после убийства «тени»…
Главное здание, оказавшееся единственным каменным строением в деревне, встретило меня темнотой, сквозняком из-за разбитых окон на первом этаже, грязью и засохшей кровью. Задуматься о том, сколько же народа здесь сожрали, я не успел — на втором этаже послышалось копошение. И, судя по громкости «копошения», это была далеко не крыса…
Прикрыв глаза и, отчего-то, догадываясь, что встречу наверху, я медленно направился по широкой лестнице на второй этаж, захватив по пути лежавший на тумбе бесхозный, окровавленный нож.
Определить по звуку, в какую именно комнату мне нужно, труда не составило. Ну, а то, что меня там встретил, скажем, «очень в меру упитанный человек» с широкой костью, залысиной и дорогой одеждой… Право слово, такой поворот событий после месяца жизни в обнимку с монстрами и недавней бойни — ни капли не удивлял и вызывал лишь желание приподнять бровь, мол, правда что ли⁈
Даже сарказм проснулся и замогильным голосом протянул: «Кли-и-ише, Ал! Вокруг одно клише!» Так что не дав человеку и рта раскрыть, я метнул нож точно ему в лоб — сам удивился точности, ведь бросал наобум и уже сделал рывок вперёд, но остановился, поняв, что противник уже труп.
Можно, конечно, было вновь удариться в панику, мол, что может делать такой кадр в центре поселения каннибалов, у которых из одежды не убиваемый бренд «Адам» и верная палка?
Вот только… мне было плевать. До меня только в этот момент дошло, что я
И, нужно отметить, тело старательно пыталось моё желание удовлетворить…
— Клептомания — одно слово, а сколько смысла!.. — криво усмехнулся я, когда бездумно осматривая мебель, наткнулся на целый серебряник.
Ну, или просто блестяшку, похожую на серебряную монету. Совершенно не важно, как
Во всяком случае, я ведь даже и не подозревал, что смогу опуститься до банального воровства. Или мародёрства? Эх, и ведь поди да пойми, что из этого хуже. Впрочем, хуже ли? Или банальное желание найти средства к существованию, забрав их у трупов, не является чем-то аморальным? Трофеи — так, кажется, раньше говорили, да?..
В общем, покидая холодные и неприветливые стены здания и держа в ладони три медных монеты ценой в десяток да одну серебряную, я был морально разбит, если не убит. По крайней мере, философские мысли, появляющиеся в момент дичайшей усталости, не оставляли воспалённый разум и продолжали «философствоваться».
А картина тлеющей горы трупов только усугубляла хандру…