Вечные Скитания Лисы: Начало

Моририн лишь многозначительно улыбнулась и посмотрела на Дайну, видно, желая услышать от той ответ на ранее поставленный вопрос. Её дочь же не обманула и, мечась хмурым взглядом по моему лицу и телу в поисках каких бы то ни было ответов, выдохнула:

— Так, ты скажешь, что за условие ставишь?

— После рассказа я вас покину, — мгновенно ответила лиса, огорошив всех.

В комнате воцарилось гробовое молчание.

— Чего, блядь⁈.. — не сдержался я, мягко говоря, охренев от услышанного. — Ты на кой ляд тогда просила меня приглядеть за твоей дочуркой и рисковать собственной шкурой, если сама теперь хочешь сбежать в туман, будто бы ни при делах, лиса чёртова⁈ В чём был смысл, твою-то мать⁈ И что теперь прикажешь делать, дура хвостатая⁈

— Мне лишь хотелось повидаться с дочерью и убедиться в её благополучии, ведь ей исполнилось двадцать, — пояснила Мор, отмахнувшись от обвинений. — Это ты меня неверно поняла.

— … Так я ещё и виноват?.. — вообще выпав от подобного пассажа, выдохнул я.

Хотя, через некоторое время, пока Дайна с Сайсой переваривали услышанное, мне пришлось удивляться своей собственной реакции. С чего бы это я настолько сильно удивился? Не раз ведь сталкивался с поведением Жанны, которая устраивала и не такое…

Так что, собравшись с мыслями, я спросил:

— И всё-таки, почему раньше ты была готова убить любого, косо посмотревшего на твою дочь, а теперь ведёшь себя, будто она — всего лишь прохожий?

Слегка помедлив с ответом, задумчиво осматривая двух девушек перед собой, лиса заговорила:

— У кицунэ довольно специфический менталитет, если смотреть на них со стороны. Многие из тех, кто не являлся кицунэ и с кем я общалась, прямо как ты сейчас, не могли уразуметь, почему мы настолько сильно любим и лелеем детей, но, стоит им достигнуть двадцатилетия, как отношение к ним становится как к равным? — усмехнулась чему-то своему кицунэ. — Этого не объяснить словами, можно лишь прочувствовать на себе. Пока что тебе придётся поверить мне на слово, милая: в глазах любой кицунэ лисёнок превращается в лису за одну ночь. Ночь своего двадцатилетия. Даже празднество по этому поводу проводится за день «до», а не «во время», чтобы порадовать именно ребёнка, а не взрослого… — пояснила Мор. — С моей дочерью ситуация особая в том плане, что я не видела её все двадцать лет её жизни и, соответственно, относилась к ней, как к ребёнку. Потому мне и было необходимо понаблюдать за Дайной после её совершеннолетия, дабы, наконец, прийти к выводу, что дочь стала действительно самостоятельной личностью, и успокоиться.

Как говорил лектор по философии: «Звучит логично… но это неправильно! Переделывай!» Всегда интересовался, где лежала эта его «правильность», так как она постоянно менялась в угоду «политики партии». Впрочем, не время вспоминать прошлое: осудить подобное отношение Моририн я не могу в силу того, что это бессмысленно — Мор, сразу видно, лишь отмахнётся, а препирательства всё равно ничего не дадут.

Тем не менее, отбросив воспоминания, я через некоторое время ответил:

— Подобное… и вправду мне сложно понять. Но, погоди, мне-то больше двадцати! С чего бы я тогда «лисёнок»⁈

— Пф-ф… — фыркнула Мор. — Года считаются с момента получения первого хвоста!

— В смысле? — опешил я. — То есть кицунэ… рождаются без хвостов⁈