Вечные влюбленные

Портрет его бабушки и дедушки был написан через полгода после их свадьбы. Юное лицо Паллас светилось от счастья — столько в нем было любви к высокому строгому мужчине, ее мужу, стоявшему рядом с ней, что это поражало Николаcа всякий раз, когда он видел портрет. Паллас была изображена сидящей в этой самой комнате, одетая в пышное бальное платье из светло-голубого шелка и роскошно украшенная знаменитыми бриллиантами Шербурнов — тиарой, серьгами, ожерельем, брошью, браслетом и восхитительным кольцом с самым большим алмазом, который когда-либо видел Николае. Все эти бриллианты исчезли вместе с ее мужем.

Отведя глаза от кольца, Николаc принялся рассматривать лицо дедушки, поразительно похожее на его собственное. Это было гордое, даже надменное лицо. Густые черные волосы отброшены назад и открывают благородные брови, в черных испанских глазах читается намек на веселый нрав, решительный подбородок слегка поднят, большой подвижный рот изогнулся в слегка циничной улыбке. «С первого взгляда, — отметил Николаc, — ни за что не подумаешь, что это человек, который похитил жену другого, а затем бросил собственную жену и новорожденного сына». На портрете рука Бенедикта по-хозяйски лежала на спинке стула, на котором восседала Паллас.

Другой рукой он держал шпагу, висевшую у него на боку.

Николасу пришла в голову любопытная мысль, что оба этих жеста многое говорили ему о деде и поза эта не лишена смысла. Все в нем ясно указывало на то, что это человек, который заботится о себе.

— Я всегда думал, что ты должна была его ненавидеть, — медленно произнес Николаc, возвращаясь к своему креслу.

Паллас покачала седой головой:

— Никогда. Он хорошо относился ко мне, Николаc. Был добр, заботлив. — Она посмотрела в сторону, словно видя то, что внуку было неподвластно увидеть. — Я была молода и любила его. И до сих пор люблю. Я знала всю эту ужасную историю про нарушенную помолвку и про то, как подло Грегори похитил Терезу, но я была уверена… — Губы ее печально скривились. — Уверена, что смогу заставить Бенедикта полюбить меня, что вытесню образ Терезы из его сердца… — Она слабо улыбнулась. — Но, разумеется, не смогла. Связь между ними была нерушимой. Они были не виноваты, что так отчаянно любили друг друга, и я даже не могла ненавидеть его за то, что он женился на мне, любя ее. Ведь в конце концов ему был нужен наследник. И хотя я знаю, что у него в сердце была любовь к другой, он ни разу не подал мне ни малейшего намека, что женился на мне исключительно из-за обстоятельств, в силу которых должен был продолжить свой род. Он всегда относился ко мне заботливо, с уважением — немногие жены моего поколения могут сказать такое о своих мужьях!

Задумчиво глядя на нее, Николаc резко спросил:

— А как ты думаешь, что с ними случилось? Судя по тому, что я слышал, они словно исчезли с лица земли.

Паллас пожала плечами, однако в глазах ее промелькнула боль, и Николаc поразился, что спустя долгие годы бабушку все так же глубоко трогают события, которые произошли шестьдесят пять лет назад.

— Не знаю. В лучшие минуты я склоняюсь к мысли, что им удалось пробраться в колонии и что там они прожили долгую спокойную жизнь. — Она опустила голову и с силой произнесла:

— А иногда надеюсь, что жизнь у них была долгая, но несчастная, и что его обожаемая Тереза оказалась пустоголовой, как морковка, лиловоглазой сварливой каргой!

Николаc расхохотался, и они весело поглядели друг на друга.

Решив, что они уже довольно поговорили о давно минувших днях, Николаc непринужденно предложил:

— Ну на сегодня хватит об этой старинной истории. А теперь расскажи, что произошло, пока меня не было дома.

Они обсудили несколько незначительных вопросов, а потом Паллас подвела его к некоторым недавно происшедшим в жизни семейства Шербурнов событиям. Уютно откинувшись на спинку кресла, Николаc словно растворился в легких волнах изящного рассказа старой леди. Но тут Паллас сказала нечто такое, что заставило его выпрямиться и навострить уши.

— Умер старый сквайр Фрэмптон? А я-то думал, что старый дьявол настолько упрям и вспыльчив, что просто не позволит себе умереть!

— Гм-м, я тоже так думала, — ответила Паллас. — Но все-таки он умер, полагаю, около трех лет назад. Теперь сквайром стал его старший сын, Джон. Ты его помнишь?

Николаc покачал головой:

— Не очень хорошо. Он ведь на несколько лет старше меня, да?

— Да, я думаю, ему тридцать девять… Он и твоя сестра иногда неплохо ладят между собой…

— Правда?

— Ну, возможно, это ни о чем не говорит, но должна сказать, мне не очень нравятся его друзья — какие-то беспутные парни. Они нездешние. И вообще в Холле за эти дни произошло несколько странных событий. — С недовольным выражением лица она добавила:

— Я так поняла, что ради забавы они любят примыкать время от времени к «нелегалам» и помогают им перевозить товары. Очевидно, им нравится натягивать нос драгунам, это их развлекает. Старый сквайр никогда не одобрил бы такие выходки!