Вечные

— Поскольку люди из города не сильны в объяснениях, поскольку они лишены такого дара, Господь милосердный послал Хейвен сюда. Посмотрим, сможем ли мы понять, что Он пытается сказать нам. Если окажется, что эта девочка одержима бесом, то мы его все вместе изгоним.

— Аминь! — дружно воскликнули прихожане, и музыканты ударили по струнам.

Зазвучала мелодия госпела, [8]который был знаком Хейвен, но сейчас госпел звучал гораздо громче и быстрее. Прихожане начали раскачиваться из стороны в сторону, некоторые стали пританцовывать. Лея закрыла глаза. Подошвы ее туфель топали в такт музыке. Один за другим люди начали распевать молитву. Голоса звучали все громче, танец стал страстным. А потом сквозь музыку вдруг пробилось звучание незнакомых языков. Хейвен наблюдала за происходящим с нарастающим страхом. Она с трудом заставляла себя переступать с ноги на ногу. Она очень жалела о том, что пришла сюда.

— Расслабься, — сказала Лея Фризелл и дружески похлопала Хейвен по плечу. — Умом тут ничего не поймешь. Расслабься и почувствуй.

Хейвен зажмурилась и постаралась отрешиться от неловкости. Мало-помалу музыка наполнила ее сознание. Она танцевала и вдруг начала ощущать покалывание в ступнях. Покалывание сменилось жаром. Невидимые языки пламени вползли вверх по ногам Хейвен, охватили живот, грудь и, наконец, взорвались вспышкой в ее голове.

— Я люблю тебя много столетий, — прошептал знакомый ласковый голос, и она сразу ощутила, как ее нервозность отступила. — Чего бы ты ни пожелала, ты все получишь, только согласись быть моей.

Музыка продолжала звучать. Хейвен открыла глаза и увидела, что около нее пляшут три женщины из церковной общины, а Лея Фризелл стоит рядом с ней на коленях.

— Что происходит? — спросила Хейвен, приподнявшись и опершись на локти.

— Ты говорила, — сказал проповедник. — А Лея переводила то, что ты говорила.

— Говорил не бес. Это было пророчество. Господь пытается сказать тебе, что ты в опасности, — сказала Лея. Она была бледна и испугана. — Ты должна уехать из города. Я думаю, будет пожар.

— Нет, — попыталась успокоить ее Хейвен. — Пожар уже был. Очень давно.

— Кто-то снова устроит пожар.

— Но я не видела никакого огня, Лея. Я слышала чей-то голос. Чудесный мужской голос.

— Ему нельзя доверять, — предупредила ее Лея. — Послушайся меня и поскорее уезжай из города.

ГЛАВА 23

После церковной службы Хейвен вела машину несколько часов. Подъемы и спуски чередовались бесконечно. Под гору, с горы, по гравию, по асфальту. И за все это время ей встретилось всего пять-шесть машин. Она ехала, опустив стекла в дверцах. Шуршание гравия и шум двигателя помогали ей успокоиться.

Хейвен понимала, что Лея права. Ей действительно нужно было покинуть Сноуп-Сити. Глупо было думать, что она сможет спрятаться от прошлого. Видения не прекратятся, если она не поймет, что стоит за ними. Сделать это можно было единственным способом: попасть в Нью-Йорк, пока никто не помешал ей сделать это. Но мысль о такой поездке пугала Хейвен. Кто тот человек, о котором сказала Лея? Кто мог устроить пожар?

Хейвен ужасно жалела о том, что так мало помнит о жизни Констанс. Она догадывалась, что имя человека, которому не стоит доверять, спрятано где-то в глубоких ущельях ее памяти. Логика подсказывала, что это может быть Этан. Тот самый человек, которого ей нужно было разыскать. Если так, то поездка в Нью-Йорк могла привести ее в западню.

Хейвен остановила машину перед знаком «Стоп» на пересечении двух безлюдных дорог. Стрекотание сверчков заглушило шум мотора. Хейвен сидела и слушала хор насекомых. А над ее головой негромко шуршала листва. Наконец она выжала педаль газа и повернула к Сноуп-Сити. Она приняла решение. Вернувшись домой, она сразу же позвонит Бью и начнет собираться в дорогу. А к тому времени, когда мать и бабушка проснутся утром, она уже будет далеко.

Было чуть больше десяти, когда «Цивик» остановился на подъездной дорожке. Хейвен выключила двигатель. Она бы не удивилась, увидев на пороге дома рассвирепевшую старуху. Но «Кадиллака» Имоджин возле дома не было, а в доме было темно и тихо. Даже фонарь на крыльце, который Имоджин считала тем единственным, что стоит между ней и преступным миром, не горел. «Где же мама и Имоджин?» — задумалась Хейвен. Имоджин часто любила задержаться после службы и поговорить с доктором Тидмором, но обычно к восьми она всегда была дома, а в половине десятого ложилась спать.

— Эй! — крикнула Хейвен, переступив порог дома.