Вечный бой

Вся энергия, которая питает состав, вырабатывается локомотивом, и естественно, что это Фрэнк отключил телефонную связь. Понять его цель было несложно — лишить нас возможности по прибытию в Марсополис связаться с полицией Марса.

Про себя я проклинал собственную глупость, не имеющую названия, но и Фрэнк может не рассчитывать, что способен остановить меня.

Один из присутствующих пожал плечами.

— Грэй ведет себя очень глупо, он не сможет управиться в одиночку при аварии поезда. А все, что остается нам — это держаться вместе.

Внезапная мысль пронзила меня. Я быстро подошел к панели измерительных приборов. Стрелка уровня давления вздрагивала на самой нижней отметке, ртутный показатель температуры быстро скользил вниз. Я повернулся к присутствующим и хмуро сообщил:

— Мне очень жаль, но я вынужден сказать, что Фрэнк отключил нам питание воздушного кондиционирования.

Филип Баррон побледнел, но взгляд его оставался твердым.

— Сколько у нас времени?

— Не больше часа. Мы сможем терпеть холод, но никто из нас не выдержит вдвое пониженного давления, никто, кроме Джоя, вот так, — ответил я невесело.

Воцарилось тяжелое молчание. Потом Баррон тепло посмотрел на Джоя.

— Да, относительно вас. Я полагаю, что Грэй рассчитывает вставить веское слово против вас и кандидатуры любого другого индейца. Надменный дурак! Конечно, каждый из нас сделает заявление и расскажет, что в действительности произошло. Мы оставим это заявление вам.

— К черту это заявление, — вмешался другой член комиссии. — Это, конечно, поможет Джою восстановить справедливость, но что ожидает нас?

Я прервал их спор:

— Мы не учитываем одну вещь. Джой может выдержать низкое давление, но он не может дышать отравленным воздухом, не сможет слишком долго находиться снаружи после наступления темноты. У нас есть только один шанс.

Я решительно повернулся к двери.

— Пойдем, Джой, попробуем подчинить себе эту машину.

Мы нашли газорезы, которые размещались в противоположных концах вагона на случай опасности. Прихватив их с собой, мы забрались на крышу вагона и начали медленно продвигаться вперед. Я видел блестящий локомотив, выкрашенный в голубой и красный цвета, видел выпуклую кабину и фигуру Фрэнка Грэя, сидящего в ней.

Больше всего меня волновала одна вещь: в кабине было дальнобойное ружье, а мы с Джоем в эту минуту выглядели, как две утки на водной глади. Я сомневался, что Фрэнк решится выстрелить в нас — впоследствии будет нелегко объяснить, почему он доставил два тела с пулями внутри. Но вероятность выстрела была высока, и мысли о таком исходе неотступно преследовали меня.

Разряженное небо Марса постепенно начинало темнеть, и Земля вечерней звездой сияла ярко, словно маленькое затухающее солнце. У нас оставалось еще около часа светлого времени, но возможность проехать в таком положении около ста миль не доставляла удовольствия. Мы находились в гористой местности, дорога была слишком крутой и извилистой, чтоб двигаться с большой скоростью. Я потуже затянул воротник, завернулся по самые уши и пригнулся, прячась от ледяного ветра. Я заметил, что Джой тоже часто останавливается, чтоб похлопать в ладоши, пока мы пробирались вдоль крыши вагона-цистерны с технической водой.

С этого расстояния я видел, что Фрэнк наблюдает за нами через стекло кабины. Ружье лежало у окна рядом с ним, но он не сделал ни единого движения, чтоб взять оружие в руки. Он явно выжидал, желая посмотреть, что мы предпримем. Я не был уверен в успехе. Открыть каким-то образом дверь и попасть внутрь кабины, не получив при этом пулю в лоб, — шанс один из ста.

Мы забрались на крышу кабины и лежали ничком как раз над дверьми, Джой с одной стороны, я — с другой. Одновременно мы опустили газорезы вниз и ударили в выступающую часть толстых дверных стекол. Они не были противоударными, просто прочными, но, как оказалось, не настолько, чтоб уцелеть после наших усилий. Выпуклая секция стекла с моей стороны легко разбилась, и осколки полетели внутрь кабины. Это намного облегчало задачу, теперь она заключалась в том, чтоб спуститься вниз, попасть внутрь и попытаться открыть дверь.

Я скользнул через край и начал спускаться по лестнице, укрепленной со стороны двери. Лицо Джоя периодически появлялось и исчезало с другой стороны. Теперь мы были в порядке, нас защищала металлическая стена кабины. Сейчас, чтобы достать нас, Фрэнку пришлось бы просунуть ружье сквозь отверстия в стекле с той или другой стороны. Но он этого не делал. Сидя посередине кабины, как в лодке, Фрэнк пытался одной рукой достать все, до чего мог дотянуться. И, в конце концов, удача оказалась благосклонна к нему.

Длинный состав скользил в сгущавшихся сумерках, колеса стучали и повизгивали характерным металлическим звуком. Машина тяжело вздыхала и вздрагивала, раскачиваясь, когда изгибы насыпи были особенно крутыми. Все это действовало мне на нервы, и пронзало то же чувство опасности, которое я недавно испытал, когда мчался, словно пуля, с наружной стороны поезда. Тогда меня спасло только одно — твердая рука Джоя, ухватившая мой воротник.