Вечный бой

— Смотри. Вот здесь, по данным спутниковой и агентурной разведки, сосредотачивается дивизия усиленного состава. Одна из трёх, переброшенных на наш участок за последнее время. Аргунь в этом месте мелкая, берега для форсирования удобные. Представляешь, что получится, если они ударят? Наш полк приграничный укрепрайон не удержит, придётся отходить на вторую линию обороны. А это даст им возможность закрепиться на этих сопках и создать плацдарм для наращивания сил. А если они потеснят нас вот до этого рубежа, то тут естественный рельеф позволит им создать такую оборону, что их оттуда придётся только ядерными ударами выковыривать. То, что они устроили нам в июле, было всего-навсего разведкой боем.

— И где же выход?

— Подтянуть сюда танковый полк и дивизион залпового огня. Якобы на учения. Но, сам понимаешь, такие манёвры без особых к тому оснований не производятся. К тому же они не могут стоять здесь слишком долго. Надо, чтобы они оказались здесь в нужное время, если, конечно, это потребуется. Отсюда — задача: надо выяснить состав передовой дивизии, степень её готовности и оценить ориентировочно время, к которому она может нанести удар. Лучше всего было бы взять хорошего языка.

— Языка, — машинально повторил я и внимательно посмотрел на карту.

Район, куда предполагался выход, был весь изрисован значками, обозначающими расположение китайских частей, вплоть до отдельных батальонов, складов, линий связи и минных полей. Сунуться туда пятёркой было всё равно, что влезть в берлогу к зимующей медведице. Я прикинул предполагаемый маршрут (впрочем, неизвестно ещё, какой маршрут разработает офицер из штаба армии) так, чтобы незаметно миновать многочисленные сторожевые посты и кордоны китайцев. Путь получался долгим и извилистым. Да ещё и минные поля. Впрочем, разведчики мы или саксофонисты? Если мы не сможем пройти, то кто пройдёт? Но пройти сможет только тот, кто уже бывал там и знает местность. Этот район был сложен и опасен ещё полгода назад, когда мы ходили туда весной. А сейчас, когда там появились эти дивизии, он стал в три раза сложней и опасней. Решение напрашивалось само собой: должны идти ребята из той же пятёрки. Да вот только согласятся ли они? Я прекрасно понимал, почему начштаба так на меня смотрит. Две недели назад вышел приказ об увольнении в запас нашего призыва, «дембельский приказ». Теперь майор уже не мог просто приказать: «Пойдёшь ты и такие-то». Он ждал моего решения.

— Я поведу пятёрку, — сказал я.

— Но ведь… — начал, было, начштаба.

— А кто ещё там сможет пройти, Александр Кузьмич? Посылать туда молодняк? Вам что, хочется писать родителям: «Ваш сын пропал без вести»?

— Ну, что ж. Я так и думал, что ты примешь именно такое решение. Кого возьмёшь с собой?

— Поговорю со стариками.

— Только учти, для вас это дело сугубо добровольное.

— Ясное дело. Возьму только тех, кто согласится. Дайте мне слепыша.

«Слепышом» мы называли карту предполагаемого района выхода, но без каких-либо условных обозначений и более крупного масштаба. Надо было принять меры предосторожности, чтобы никто, даже случайно, не узнал: куда именно планируется выход.

Я не мог точно сказать, как в этих обстоятельствах поступил бы Владимир Лавров, скорее всего, он принял бы такое же решение. Но я, Микеле Альбимонте, прибыл сюда и временно стал старшим сержантом Лавровым, исполняющим обязанности командира взвода разведки, для того, чтобы исключить всякие случайности. Слишком много здесь ставилось на карту, и майор Лукьяненко нисколько не сгущал краски, он и сам до конца не знал ещё какие гибельные могут быть последствия в случае неудачи. Задача была далеко не простая. Когда я на карте прикидывал маршрут, я ещё раз вспомнил, как обыгрывал его, моделируя на компьютере. И сейчас, мысленно представляя участки китайской территории, я вспоминал; как мельтешили картинки, как раздваивались и даже троились изображения. Всё это говорило о том, что в этой операции очень большую роль будет играть элемент случайности. В таких ситуациях всё зависит от агента, от уровня его подготовки, способности контролировать обстановку и хладнокровно выкручиваться из нестандартных ситуаций. Без ложной скромности я мог сказать, что в настоящее время в Монастыре таких хроноагентов можно было пересчитать по пальцам одной руки. И я был в их числе.

В казарме я собрал «стариков», с которыми Лавров весной ходил на этот участок, и мы прошли в канцелярию пятой роты. Там сидел старшина миномётной батареи и корпел над какими-то таблицами. Под потолком слоями стлался сигаретный дым.

— Витёк, передохни и покури где-нибудь в другом месте. Нам потолковать надо, — сказал я.

— Понял, разведка, — Виктор Бондаренко поднялся из-за стола и потянулся, — Посекретничайте, я вам мешать не буду.

Подождав, пока он выйдет, я разложил на столе «слепыша» и тупым концом карандаша обвёл район предстоящего поиска.

— Узнаёте?

— Как не узнать, — ответил за всех Гриценко, — Еле ноги оттуда унесли. До конца дней своих помнить буду. А что, Старый, опять туда, к волку в зубы?