Вечный человек

— Он не хочет спать, — сказал Джим. — Сквонк хочет найти этот несуществующий ключ, который уже не первый месяц для нас ищет. Он все больше и больше лишает себя сна, потому что ты так поступаешь. Он только тогда останавливается и находит место, чтобы улечься и вздремнуть, когда мы ничем не заняты, например не отдали ему приказ поискать в каком-нибудь новом месте; или не разговариваем, как сейчас.

— Думаешь, он нас слышит?

— Меня он слышит, — ответил Джим. — Во всяком случае, ту часть меня, которая отдает ему приказы; и вообще, может, он также сильно чувствует мои эмоции, как я его. Если так, то он все это время чувствовал посыл срочности, который я получаю от тебя, когда ты указываешь новое место, направление или что-нибудь такое.

— Я не верю, что он перегружен. Ты ведь хочешь сказать, что я его перегружаю?

— Именно. Ты, конечно, не нарочно это делаешь, но тем не менее ты создаешь ситуацию, в которой, по твоим же собственным выводам и наблюдениям, расовая императива заставит сквонка загнать себя до смерти работой.

— Я в это не верю. У тебя какой-то план помешать мне дальше работать здесь, чтобы я отпустила тебя на Землю.

— Ну извини, не веришь так не веришь, — сказал Джим, — но ты забыла, что я управляю сквонком. Ему нужен отдых, и он его получит. Ты вообще думала, что с нами будет, если он умрет? Я не знаю, как мы сумеем перейти в другого сквонка или вернуться в «ИДруга».

Он прервался и обратился прямо к сквонку, используя обычный образ лаага:

— Сквонк, хороший сквонк, можешь перестать искать. Пора спать, сквонк, потом будем искать ключ. А сейчас, сквонк, пора отдыхать.

В эмоциях сквонка почувствовался вопрос. Он впервые попробовал что-то вроде прямого общения с управляющим им невидимым лаагом, и для Джима этот необычный поступок свидетельствовал об охватившем сквонка смятении и расстройстве.

— Спать! — сказал Джим. — Спать, сквонк!

Сквонк прекратил поиски при первой команде Джима, но все еще колебался. Он опустил голову, попятился и снова начал обыскивать пол перед собой, потом остановился в растерянности. Он посмотрел на ближайшую стену, потом опять на пол.

— Спать! — скомандовал Джим.

Сквонк повернулся к стене. Он немного покачивался на ходу, и как только он уперся в стену, то втянул разом голову, ноги и щупальца и буквально упал на спину. Еще раз качнулся, а потом замер.

— Что это ты делаешь? — закричала Мэри. От нее исходили одновременно ярость, боль и гнев. — Ты это нарочно, ты хочешь мне помешать. Я не верю ни слову из того, что ты говоришь!

— Мэри, сквонк спит, — сказал Джим. — Пока он не проснется, делать тебе нечего, разве что наблюдать от стены, а ты это уже делала, когда мы только сюда пришли. Почему бы тебе тоже не поспать?

— Спать? Зачем мне спать? Кто ты такой, чтобы говорить мне, когда я хочу и могу спать? — Вспышка эмоций исказила ее голос.

— Извини, но я не дам тебе убить ни сквонка, ни себя саму, — сказал Джим. — Ты уже переделала здесь кучу работы. Признайся, пора ведь уже отправляться на Землю, на базу.

— Так вот ты про что! — Голос Мэри задрожал от гнева. — Ты хочешь заставить меня выпустить тебя, чтобы ты смог сделать фазовый переход из-под этих арок, которыми они привязали «ИДруга». Так вот, не выйдет! Мы здесь останемся, пока я не решу, что мы достаточно сделали и можем уходить. На годы останемся, если надо; на всю жизнь, если придется.

— Не надо так говорить, — ответил Джим как можно мягче. — Ты меня вынудишь найти способ высвободить «ИДруга» и увести его домой вне зависимости от того, что тебе еще нужно или хочется сделать.

— Лучше и не пытайся! — резко и зло отозвалась Мэри. — Не лезь драться со мной, Джим, вот увидишь, тебе это будет не по зубам. Я серьезно! Я уже в шесть лет знала, что именно хочу делать — то, в чем будет смысл! Тебе такое понятно?

Джим решил не отвечать, а просто дать ей выговориться. И верно, через секунду она продолжила, не дожидаясь его ответа:

— Когда мне было шесть — я как раз должна была пойти в первый класс, — я уже понимала, что из себя представляли мои родители. Знаешь, чем они занимались? Мать убивала время с подругами, такими же пустоголовыми, как она сама. И отец был такой же пустоголовый. Он торговал недвижимостью и хорошо на этом зарабатывал, очень хорошо. И всю жизнь они притворялись, что то, чем они занимаются, имеет хоть какой-то смысл. А на самом деле если бы они умерли при рождении, мир ни капли бы не изменился, только вот ребенок у них был.

Она остановилась.

— Почему ты молчишь? — поинтересовалась она. — Ладно, не отвечай. Я знаю, что ты слушаешь. Тебе все равно приходится меня слушать, хочешь ты того или нет, так что можешь заодно хоть чему-то научиться. В шесть лет я уже решила, что чем бы я в жизни ни занялась, непременно добьюсь важных результатов. Для будущего будет иметь значение, жила я или нет. Я решила не быть нулем, как мои родители. Я собралась стать человеком, который добивается своего.

Она опять остановилась. Джим промолчал.