Вечный день

Дверь наверху с лязгом отворилась. Хетти перегнулась через перила и крикнула:

— Готово, Гэмбл! Поднимайся!

— Можно вдвоем? — спросил Дэвид.

Женщина покачала головой.

— В первый визит наверх никто не заходит, Дэйви. Даже мои дружки, — она хихикнула и исчезла.

Дэвид повернулся к Хоппер:

— Подождешь здесь несколько минут? Мы недолго.

Та пожала плечами.

— Спасибо, Элли. Смотри, не сломай здесь ничего, — он улыбнулся и, перешагивая через две ступеньки, поднялся на помост. Дверь в боковую комнату закрылась за ним с тяжелым стуком. Хоппер осталась совсем одна в огромном помещении.

Выставочные стенды были полны артефактов из сотен разнообразнейших мест, о которых ей доводилось слышать, хотя некоторые географические названия не говорили ровным счетом ничего. Все экспонаты сопровождались этикетками, выведенными одним и тем же каллиграфическим почерком. Японские театральные маски. Непонятные металлические ложки с дырочками. Набор угрожающих серповидных ножей с костяными ручками, зловеще поблескивающих лезвиями в неровном свете потолочных ламп. Ряд посаженных на деревянные колья высушенных голов с кожистой и восковой текстурой и зашитыми неровными стежками крохотными ртами. Гобой.

Пока Хоппер оставалось только гадать, удастся ли Дэвиду отыскать Гетина в реестрах. Если нет, если он действительно умер, поиски зайдут в тупик. Затем мысли ее необъяснимо обратились к причинам расставания Дэвида с его второй женой, Памелой. Элен незадолго до своего добровольного заточения на платформе присутствовала на их свадьбе, состоявшейся спустя год после ее собственного развода. Пошла она едва ли не назло своим немногим оставшимся друзьям, ожидавшим от нее отказа от приглашения. Она пыталась показать, что ее переживания в прошлом.

Это оказалось ошибкой. Хоппер саму поразила глубина захлестнувших ее чувств — на церемонии она едва не разрыдалась. Впоследствии она заподозрила, что даже без печального опыта с Торном у нее в тот день созрело бы подсознательное решение не привязываться больше ни к кому и никогда. И возможно, те переживания как раз и подтолкнули ее к роману с Харвом, пускай позже она и начала ощущать, что при мысли о нем у нее чуточку сжимается сердце.

Сзади раздался звонок в дверь, и от неожиданности Хоппер подскочила на месте. Через пару секунд сверху донесся визгливый отклик, на который снаружи последовали разъяснения. Щелкнул замок, и в помещение вошел пожилой мужчина, который улыбнулся Элен и прошаркал куда-то вглубь склада. Посетитель выглядел как выходец из Южной Америки. С первой волной народу оттуда прибыло совсем немного — слишком уж далеко было для основной массы беженцев, которые в погоне за «европейской мечтой» предпочли края поюжнее, откуда им очень скоро пришлось уносить ноги вместе с местными жителями.

Через некоторое время посетители так и повалили, звонок буквально надрывался. Хоппер смешалась со вновь пришедшими и проследовала с ними в дальнюю часть склада, где обнаружилась дверь в другой внутренний дворик. Он был больше первого, и с этой стороны виднелась крыша из листов гофрированного железа, через щели в которых просачивались лучи солнца. На площадке несколькими полукруглыми рядами было расставлено около сотни стульев, в центре находилась огороженная массивными камнями яма, заполненная пеплом.

Элен осталась в помещении склада и просто наблюдала за прибывающими во дворик людьми, не желая мешать им. Одни тихонько переговаривались, другие сновали туда-сюда, разгружали сумки, переодевались, зажигали благовония, выкладывали на стулья книги. Трое принялись разводить в яме костер.

Одеяния, в которые они облачились, представляли собой ярко расцвеченные накидки, на которых цветные круги перемежались с необычными фигурками животных, как реально существующих, так и мифических. В центре Лондона все эти люди наверняка были чернорабочими. Возможно, ежедневно проходили проверки на блокпостах, чтобы за жалкий паек заниматься уборкой и прочей неблагодарной работой. Эдакая новая каста британских рабов. Но здесь они преобразились. Воздух начал наполнять запах разогретых на солнце металла и глиняной посуды.

Скоро дворик заполнился. Все стулья оказались заняты, а те, кому не хватило места, выстраивались позади рядов. Устроившиеся впереди извлекли барабаны из старых спортивных сумок и брезентовых мешков, лежавших под сиденьями.

Воцарилась тишина. Из переднего ряда поднялся человек, обошел костер и, повернувшись лицом к публике, завел речь на неизвестном Хоппер языке. Выступление оратора сопровождалось негромким стуком барабанов, эхом отдававшимся по всему замкнутому пространству.

Ритм речи показался Элен знакомым, хотя смысл слов ускользал от нее. Кроме барабанов и оратора можно было расслышать разве что потрескивание поленьев в костре. Голос выступающего то достигал трубного рева, то ниспадал до шепота. Аккомпанемент ударных в точности соответствовал напору его слов.