Вечный двигатель

— Держите копье ровно и следите за... Но всадник был слишком взволнован, чтобы слушать наставления.

Заиграла труба, и Борел бросил:

— Спасибо, прощайте.

Копыта скакуна Шургеза уже выбивали дробь по мшистому ковру поля, а Феликс еще пытался совладать с нервами и привести в движение собственного айю. Какое-то время фигурка противника казалась совсем маленькой, а затем внезапно выросла до натуральной величины и налетела на него.

Так как Шургез опередил его, то встреча состоялась не на середине поля. Отражая атаку, Борел поднялся на стременах и метнул в соперника кавалерийское копье, а затем тут же увел айю вправо. Шургез пригнулся, и потому острие его копья дрогнуло и разминулось с Борелом на целый метр. Последний услышал, как его снаряд лязгнул о доспехи врага. Противники промчались друг мимо друга.

На чужом конце поля Феликс безжалостно пришпорил айю и быстро оглянулся. Шургез все еще тянул за поводья, разворачивая своего скакуна. Тогда Борел нацелил своего в проход между трибунами. Народ с криками разбегался прочь, когда айя с грохотом пронесся через вражеский лагерь.

Феликс скакал напрямик к главной дороге на Новуресифи. Закрепив поводья на выступе передней луки седла, он принялся сбрасывать с себя лишнюю тяжесть. Полетел прочь, с лязгом упав на дорогу, красивый вороненый шлем. За ним последовали меч и боевой топор. Повозившись немного, он избавился сперва от наручей и латных рукавиц, а затем от кирасы с ее короткими кольчужными рукавами. Железным штанам придется подождать более благоприятной возможности.

Айя продолжал бежать во всю прыть, пока очертания столицы не пропали вдали. Когда скакун начал тревожно пыхтеть, Борел разрешил ему перейти на шаг. Однако позади на дороге возникли какие-то точки, что могло означать погоню, и он снова пришпорил скакуна, пустив его галопом. Точки исчезли, и айе опять была дарована передышка. Галоп — рысь — шаг — рысь — галоп — именно так покрывают большие расстояния на лошади. Наверное, этого правила стоит придерживаться и с ее шестиногим эквивалентом. Феликс в очередной раз дал себе слово не выходить в своих аферах за пределы Земли. Там, по крайней мере, известно, что к чему.

Он кинул пренебрежительный взгляд на негромко позвякивающий сбоку от седла мешок с золотом. Только такой груз он и посмел захватить с собой из страха замедлить бег животного. Что ж, и это неплохой улов для мелкой аферы: он позволит достаточно долго жить безбедно и присматриваться к очередному выводку лохов. И все же это ничто по сравнению с тем кушем, какой он сорвал бы, не возникни столь несвоевременно пресловутый Шургез. Всего лишь мешок золота, а сколько Борел получил бы после продажи акций и лотереи...

Следующее утро застало Феликса по-прежнему верхом, с трудом пробирающимся по гати, проложенной через Колофтские болота. Жужжали и кусались различные летучие твари, сквозь черную воду подымались и лопались пузыри вонючего газа. Время от времени какая-нибудь медлительная болотная тварь высовывала морду и издавала кряхтящий брачный зов. Ночной ливень промочил Борела насквозь, и в этой влажной атмосфере одежда, казалось, никогда не высохнет.

Из кустов с тявкающими криками вырвались хвостатые обитатели Колофта и устремились к всаднику. Эти дикие собратья Ереваца с каменными ножами и копьями (с каменными же наконечниками) были наги, чрезвычайно косматы и страшны на вид. Борел заставил айю бежать неуклюжей рысью. Хвостатые аборигены выбрались на настил и только-только не успели схватить его. Брошенное копье просвистело рядом с головой.

Борел плюнул на свой принцип «доброты-к-животным» и вонзил шпоры в бока айи. Колофтяне с топотом бежали следом и нагоняли. С отвратительным звуком пролетело еще одно копье. Феликс дернулся, и кусок обсидиана врезался в заднюю луку седла. Копье сломалось, древко со стуком упало на насыпь. «В следующий раз они могут и попасть», — мрачно подумал Феликс.

Но тут беглеца осенило вдохновение. Открой он мешок с деньгами и брось на дорогу горсть золота, эти дикари могут остановиться и начать собирать деньги. Он рванул веревку, завязывавшую мешок. Дзинь! Золотые посыпались на землю и покатились во все стороны. Хвостатые с радостными воплями набросились на монеты, и думать забыв о погоне. Конечно, цена спасения оказалась несколько высоковата, однако оспаривать право обладания деньгами было в данный момент равносильно самоубийству, и Борел устало поскакал дальше.

Он дотащился до Новуресифи примерно к полудню. Едва лишь он пересек границу, неизвестно откуда выскочил некий бразилец в форме сил безопасности.

— Сеньор Феликс Борел?

— Что? — и без того измотанный Борел так долго думал на гозаштандоу, что бразило-португальский язык космических трасс показался ему бессмысленным.

— Я сказал, вы сеньор Феликс Борел?

— Да. Точнее, зер Феликс Борел.

— Мне нет дела до того, как сеньор себя называет. Вы арестованы.

— За что?

— За нарушение Положения № 368. Вамуш, пор фавор!* [6]