Вечный юноша. Puer Aeternus

Та же самая идея существует и в персидском учении. Оно гласит, что благородный человек после смерти встретит или юношу в точности похожего на него (так как смерть вновь превращает человека в прекрасное благородное создание), или пятнадцатилетнюю девушку (Аниму). На вопрос, кто он (или она) такой (такая), они ответят: «Я есть твое Я». Если человек вел добродетельную жизнь, то фигура, встретившаяся ему, будет прекрасна, от нее будет исходить сияние. Живя праведно, человек создает в Запредельном двойника, и смерть становится для него моментом соединения со своей второй половиной. Отголоски персидского мифа можно найти в некоторых гностических и манихейских традициях эпохи поздней античности, однако здесь (у гностиков и манихейцев) уже не важно, будет ли сияющая фигура юношей или девушкой, важен ее ответ умершему: «Я есть твое Я, твоя вторая половина».

Это первобытная, архетипическая идея. Многие примитивные сообщества сохраняли веру в то, что при рождении на свет появляется лишь одна половина человека, вторая же (та, которая не вступает во внешний мир) остается в плаценте. Существовали ритуальные похороны плаценты, иногда ее высушивали и носили в надетой на шею ладанке как магическую сущность, в которой, как считалось, находился двойник ее владельца (трансцендентный двойник, другая личность). И только после смерти происходило воссоединение [двух частей личности].

Существует миф о том, что самый первый человек существовал на небесах как единая сущность, однако в реальном мире воплотилась только одна его половина. Первого человека, который в мифологии представляет собой то же самое, что и библейский Адам, называли «Половина Единого». Итак, можно утверждать, что любое человеческое существо является только половиной целого. Другая его половина находится в стране мертвых, в Запредельном, и после смерти они воссоединяются. Мы не знаем точного смысла этого древнего архетипического представления, смысл которого интеллектуально неисчерпаем. Однако мы можем сказать, что среди прочего, оно отражает основное понимание того, что рост сознания, начинающийся в ранней юности и продолжающийся постепенно [в течение жизни], является только половиной целостной личности; чем больше возрастает человеческое сознание, тем больше человек теряет свою вторую половину, которая живет в бессознательном. Таким образом, представление [о личности как двух половинках одного целого] отражает расщепление человека на две части: на сознающую и бессознательную стороны личности, причем такое расщепление осознается именно в ранних юношеских переживаниях.

Однажды в газете New Zürcher Zeitung я прочитала рассказ, который может послужить иллюстрацией этому переживанию. Автор — венгерский офицер рос единственным ребенком в аристократической семье. Он был одинок, ему было не с кем играть; тогда он придумал себе брата по имени Стефанек, которого он представлял себе плотным рыжеволосым мальчуганом. В его воображении брат совершал поступки, о которых он мечтал или которые ему нравились, но на совершение которых у него не хватало смелости. В своих фантазиях он представлял себе то, что в том или ином случае сделал бы Стефанек.

Когда мальчик пошел в школу и встретил настоящих сверстников, яркость образа поблекла, и он исчез из памяти. Далее автор рассказывает (я только повторяю его слова), что был ранен во время Первой мировой войны. Он потерял сознание и какое-то время лежал, истекая кровью, в очень тяжелом состоянии. Когда раненый очнулся, он увидел наклонившегося над ним человека — рыжеволосого мужчину лет тридцати. Он подумал, что за ним пришла помощь, и произнес: «Кто вы?». Человек прошептал: «Стефанек!». Все, что автор рассказа помнил потом — это госпиталь, в котором он медленно возвращался к жизни заботами врачей. Его интересовало, насколько все рассказанное им относится к галлюцинации — в какой мере он спроецировал знакомый образ на того, кто вынес его с поля боя, возможно, на черноволосого медбрата Красного креста. Офицер пытался выяснить, кто же доставил его в госпиталь, но ни врачи, ни медицинский персонал не могли сказать ничего определенного! Сиделка сказала, что его нашли во дворе госпиталя лежащим на носилках, но никто не знал, как он попал туда, и он так и не смог этого узнать!