Вечный кайф

— У них в салоне кондиционер, — сказал Арнольд. — Может, к начальству пожаловал? Чего ему с мелочью типа нас якшаться?

— К нам он. Зуб даю. — Я залез в ящик стола. Там был магнитофон. Я перекрутил кассету и нажал на запись.

Зазвонил телефон. На том конце провода был дежурный по УВД.

— Терентий. Тут какой-то блатарь татуированный, — сказал он. — К тебе рвется.

— Пусть проводят, — разрешил я.

— К тебе или на хрен?

— Ко мне.

Я посмотрел в окно. Двое «быков» вышли из «Волги» и прохаживались, как павианы-вожаки в обезьяннике, — сурово и недружелюбно оглядываясь по сторонам.

— Тимофеич, — сказал я дежурному. — Пусть твои ребята две тачки под нашими окнами проверят — джип и белую «Волгу». Там стволы могут быть. И клиентов проверьте.

— Без труда, — заверил дежурный.

— Минут через пятнадцать сделай. Ладно?

— У меня тут омоновцы дежурят. Все будет тип-топ, — заверил дежурный.

Дверь открылась. На пороге возник помощник дежурного и козырнул:

— К вам, товарищ майор.

— Пусть заходят, — пригласил я.

Вошел Малюта со своим поводырем.

— Привет, Малюта, — всплеснул я руками. — Давно не виделись. Все сумки воруешь?

— Нет. Перевоспитали, — улыбнулся он. Перемены к лучшему в нем были налицо. Во всяком случае, передние золотые зубы он сменил на отличную металлокерамику — получились как родные и даже лучше. Улыбка у вора теперь белозубая, но все равно гнусная.

— А это кто? — кивнул я на сопровождающего.

— Это мой юрист, — сказал Малюта.

— Ясно. Раб… Арнольд, — кивнул я, — возьми дядю, проверь на оружие и наркотики.

— Вы не имеете права, — сверкнув очками, изрек юрист.

— Имеем.

Мы остались один на один.

— Садись, Малюта.

— Не круто забираешь? — прищурился зло Малюта.

— Я тебя звал? Нет. А в чужой монастырь со своим уставом не лезут… Эх, Малюта, друг дней моих суровых.

Земляк. Мы росли с ним в одном районе. В одной школе учились. Он на год старше. Семнадцать лет прошло после выпуска, а старые учителя до сих пор вспоминают класс Малюты. Это легенда. Семьдесят процентов пацанов оттуда село, несколько человек так по лагерям и сгинуло. Малюта был там самый вредный. Естественно, в школе житья от этой шантрапы никому не было. Били, гады, в школьном туалете пацанов, иногда до бессознательного состояния. Милиция с ними извелась. И меня били, пока я веса не набрал живого. Тогда я начал с ними драться. И создал эдакий комитет самообороны. В школьном туалете мне и полоснул один из малютинских прихлебателей ножиком по руке. А я его отправил в больницу, проломил им дверь.

Так мы с ним и пересекались всю жизнь. Я в стройинститут поступил, Малюта — в тюрьму. Я в студенческую добровольную народную дружину, Малюта — сумки вырывать. С сумкой я его и поймал. Он меня пришить обещал. Когда он вышел, я уже офицером-стройбатовцем был. Он опять в тюрьму, а я в милицию работать. Он вышел, и мы опять встретились. Помню, гонял его по кабинету, на колени ставил. А теперь, гляди, сморчок, у блатарей вес набрал. Паханом стал.

— Карьеру сделал, Малюта, — с деланым уважением произнес я.

— Сделал.

— Пахан. Где короновали?

— Во Владимирской пересыльной. — Малюта ел меня злыми глазами.

— Ух ты. Солидная фирма. Бесплатно?

— Что? — прищурился он.

— А чего стесняться? Сейчас за бабки воровские титулы покупаются. Знаешь, сколько воров стало? В СССР пятьсот было, сейчас тысяча двести… Ну ты-то, наверное, за заслуги стал.

— За заслуги, не бойся, мент, — кивнул он.

— Значит, до свидания, сумки. «Белым» приторговываешь. Не западло людей травить?

— Это уже не люди.

— А ты — человек?

— Я — да, — с угрозой посмотрел он на меня. — Терентий, кончай гнилой базар. У меня серьезный разговор.

— Ну…

— С твоей подачи человека моего взяли. Я его уважал. И «Эльдорадо» прикрыли. Знаешь, какие это бабки?

— Представляю.

— Давай договариваться. Называй.

— Что?

— Условия.

— Это какие условия?

— У меня есть дело. У тебя есть дело. Мы соприкасаемся. Мне нужна эта дискотека. Отвали от нее. Я там наведу порядок, не будет глаза мозолить.

— А взамен?

— Про материальную сторону не говорю — тут проблем нет. Но это не мне договариваться…

Умный, знает, что писать на магнитофон могут.

— У тебя план по валу, да, — не вопросительно, а утвердительно произнес он.

— Ага. Как на зоне — десять сосен за смену перепилить.

— Я тебе план обеспечу. Чурок сдам, которые по наркоте масть держат в городе.

— Во, в агенты пришел наниматься, — с умилением всплеснул я руками.

— Ты языком-то не слишком молоти.

— Не буду… Ну и что?

— Сосуществуем на основе взаимной пользы. А то ты слишком шустро взялся…

— Малюта, ты сильно расширяться решил, если тебе конкурентов убрать надо?

— Биндюжник, — назвал он меня по прилипшей у наркоманов кличке. — Лучше, когда в городе один хозяин. С ним можно договориться.

— Значит, я буду давать тебе уничтожать детей, а ты мне будешь выполнять план?

— Неправильно выразился. Но по сути верно.

— Выгодное предложение, — оценил я.

— Даже слишком.

— Знаешь, что позавчера на дискотеке пятнадцатилетний пацан загнулся?

— Слышал.

— Малюта, как тебя паханом выбрали? Ты же ни хрена не понимаешь в людях.

— Отказываешься?

— Нет, я согласен к тебе в шестерки пойти!