Вечный оникс

Райкер благополучно провёл меня по лестнице и почти полностью довёл до первого охранника. Он стоял, прислонившись к стене позади, курил сигарету и писал кому-то сообщение на телефоне. Я низко пригнулась и зашла за угол. Как только он заметил меня, я встала, проведя клинком прямо под его подбородком и вонзив в череп. Я подхватила тело до того, как оно рухнуло на пол, и перенесла в комнату, которая в данный момент была пуста. Ещё двое охранников играли в карты прямо у шахты лифта. Ещё одна веская причина никогда не пользоваться лифтом. По словам Райкера, хорошего способа подкрасться к ним не было, поэтому мне пришлось прибегнуть к следующему: я надела глушитель на ствол пистолета, и после двух выстрелов оба упали, истекая кровью на фишки для покера. Я оставил их тела, потому что мне предстояло убрать ещё двух, и ни один из них не рисковал наткнуться на этих. Я молча стояла, прижавшись к стене, ожидая, когда мужчина выйдет из-за угла. Мне казалось, что ждать слишком долго, но голос Райкера в моем ухе успокоил нервы и придал терпения.

Мой меч был вплотную прижат к стене, и когда охранник зашёл за угол, я просто выдвинул лезвие дальше, так что он вошёл прямо в него, пронзив себя. Самая лёгкая смерть, о которой мог мечтать ассасин. Последний, напомнила я себе, начиная беспокоиться. Обычно мне было бы нетрудно оставаться незаметной часами напролёт, но когда дело касается человекам, охоте на которого я посвятила жизнь, и он всего в нескольких футах от меня, оставаться тихой непросто. У меня не хватило терпения подкрасться сзади к последнему охраннику. Я слишком взвинчена, поэтому достала верный глушитель и всадила пулю в затылок, когда он уходил.

Райкер прошептал мне на ухо поздравления и слова поддержки, и хотя я думала, что съёжусь от такого эмоционального проявления, честно говоря, обнаружила, что получаю удовольствие. Он превращал меня в мягкотелую одним ласковым словом с южным акцентом.

Наконец, я оказалась лицом к лицу с добычей. Она не была заперта, и снаружи не было клавиатуры. Зачем это делать в здании, полном охраны? Наш разделял лишь поворот ручки.

Сделав глубокий вдох, я повернула эту ручку и тихонько пробралась в комнату. Генезис спал посреди громадной кровати с балдахином, и какое-то мгновение я просто наблюдала, как его грудь поднимается и опускается. Это одни из его последних вдохов.

Слеза скатилась из моего глаза, и когда я вытерла её, удивилась, почему она вообще там оказалась. Я села на кровать, приставив меч к его шее, и в момент, когда холодная сталь коснулась плоти, его чёрные глаза широко раскрылись.

Он не закричал, когда увидел моё лицо, не попытался позвать на помощь или дотянуться до телефона. Он просто медленно моргнул несколько раз, а затем кивнул, как будто приветствуя старого друга. Возможно, я была для него старым другом, и, возможно, он был им и для меня. Это могло бы объяснить очень странный вид слезы.

— Ты пришла убить меня, — заявил он, не спрашивая.

Я кивнула, мой голос внезапно пропал.

— Ты прошла мимо всех, кто был внутри. Ты, должно быть, очень гордишься. — Он улыбнулся, как отец дочери. — Ты всегда была одной из лучших, знаешь?

— Да. — Я кивнула и почувствовала ещё одну непрошеную слезу, хотя на этот раз я не пошевелилась, чтобы смахнуть её.

— Ты злишься, потому что я забрал тебя из семьи. — Он опустил взгляд на свои руки, но, похоже, не испытывал стыда. — Все злятся. Гильдия даже уволила меня из-за этого. Никто не может отрицать, что у меня талант выбирать лучшее. И да, я мог бы оставить тебя с семьёй во Вьетнаме. Я мог бы позволить тебе вырасти домохозяйкой, швеёй или кем-то ещё, что было бы полной тратой таланта, но гильдия наняла меня не для этого. А потому что с моей магией я мог найти лучших людей в мире, чтобы они росли и становились лучшими ассасинами в мире. Они должны знать, что я делаю, но не обратили внимания из-за успеха. Только когда многие из вас отвернулись от нас, и они больше не могли избегать беспорядка, начали беспокоиться и поменялись со мной ролями.

— Очень печальная история, — сказала я и медленно кивнула. — К несчастью, кое-кто научил меня сдерживать эмоции при совершении убийств. Я думала более чем о сотни различных способов убить тебя.

— Ты всегда была лучшей. — Он потянулся и взял меня за руку, а затем нежно поцеловал в ладонь. — Если меня должны убить, я рад, что это ты, а не какой-нибудь жнец из глухого переулка.

— Есть что сказать напоследок? — спросила я, и упала ещё одна слеза.

— Спасибо, что оплакиваешь меня. — Он снова поцеловал мою руку. — Спасибо, что пришла и оборвала мою жизнь. Хотя может показаться, что я пытаюсь тебя разубедить, нет. Я хочу поблагодарить, и надеюсь, что когда я буду далеко в прошлом, и твой гнев утихнет, ты поймёшь, что мои поступки были для общего блага. И, возможно, однажды встанешь над моей могилой с небольшой благодарностью.

— Может быть, когда-нибудь, — согласилась я, не совсем уверенная, произойдёт ли это. — Прощай, Генезис.

— Прощай, дорогая. — Он закрыл глаза и улыбнулся.