Вечный поход

Тому имелось объяснение… Третий, самый потрёпанный в боях тумен, был переведён в арьергард, где, восстанавливая силы, покуда охранял многочисленные обозы с ранеными и огромной военной добычей. Второй и четвёртый корпуса окружали ставку Великого Хана, потому двигались в полной боевой готовности, не снимая с уставших лошадей броневого снаряжения. Там же была и вторая тысяча гвардейского тумена, непосредственно окружавшая ставку повелителя живым щитом. Пятый — Гнедой тумен, — рассредоточившись на тысячи и сотни, уже третий день сопровождал основную часть Орды, двигаясь в многочисленных дозорах по обе стороны от главного пути.

После обмена звуковыми сигналами, означавшими «Всем! Внимание!», степь притихла.

И вновь, по указанию Хасанбека, поднёс Тасигхур к губам свою серебряную трубу. Взвилась ввысь пронзительная короткая песнь и зависла, увязла в мягком пухе облаков. Услыхав её, разгладились суровые лица воинов.

«Готовиться к строевому смотру!»

Даже хлопотный дотошный смотр сейчас давал войскам желанную передышку. Не было больше смысла гнать вперёд колонны всадников — враг не далее чем в одном дневном переходе. И пока подтянутся основные силы Орды, её авангард успеет полностью подготовиться к предстоящей битве. А как лучше и быстрее всего привести в порядок измотанные рассредоточившиеся отряды?

Отозвались дунгчи Белого тумена. Подтвердили полученную команду.

И в третий раз, уже для своих нукеров, запела труба Тасигхура: «На коней! Сократить дистанцию!»

Степь снова зашевелилась, ожила, залязгала железом. Зафыркала. Заржала. Всадники быстро отыскивали свои, единожды определённые, места в строю. Железная дисциплина и выкрики-команды расторопных десятников и сотников — словно гигантская невидимая прялка — вытягивали шевелящуюся живую массу в правильные нити. Наверное, именно так с заоблачных высот выглядели заполонившие степь лавы вооружённых всадников, которые постепенно вытягивались в сторону Чжунсиня тремя стройными колоннами…

Покачиваясь в седле, Хасанбек выхватил взором главное — несуетливые действия командиров, что отдавали своевременные распоряжения; слаженные перемещения гвардейцев; тугую чешуйчатую змею-колонну, входившую в походный ритм. Потом разглядел на самом горизонте скопление шевелящихся точек. Авангард оказался дальше, чем он думал.

Ехали полурысью. Мерный неспешный аллюр успокаивающе действовал на темника. О завтрашнем дне думать не хотелось. Что толку, если не можешь разобраться в сегодняшнем. Что происходило в Орде за последний месяц? Этого, пожалуй, не мог объяснить даже Хасанбек. Хотя и был он по роду своих обязанностей к Великому Хану ближе, чем все остальные нойоны.

Что творилось вокруг Белого Девятиножного Знамени?

Волевым людям обычно не хватает ума, умным — крепкой воли… Первый ордынский темник был храбр и расчётлив. Твёрд и рассудителен. Что особенно ценно при остром уме, которым он также не был обижен.

Хасанбек ведал многое… Это скорее мешало, чем помогало ему в жизни. Многие знания эти приносили неисчислимые думы. Наполняли его, как сосуд, тягучей неизбывной печалью, разъедали изнутри. Например, знал Хасанбек, что была у Великого Хана не только своя гвардия, ведавшая всеми делами внутренней и внешней безопасности, но и тайная разведка, о промыслах которой было неведомо НИКОМУ.

Эти люди возникали внезапно. Показывали заветные всесильные дощечки с печатями — пайцзы, — выданные самим Повелителем Вселенной. Доставали их из самых неожиданных мест, из богатых одеяний или из клочьев драных лохмотьев. О чём-то секретничали с Великим Ханом. И точно так же, внезапно, исчезали.

Посланники…

Эти также появились негаданно. Показали странную незримую пайцзу, обозначенную в воздухе затейливыми словами. И признал хан пришлых людей за своих. Вначале нехотя, а затем всё больше и больше советовался с ними. Называл по именам…

Ох, не доверял им Хасанбек! Кожей чуял угрозу, исходящую от этих чужеземцев. И ничегошеньки не мог сделать. Разве что, молчаливо скрипеть зубами, натыкаясь на них взглядом. Кусмэ Есуг. И Дэггу Тасх…

Темник уже не раз ловил себя на мысли, что готов преступить запрет хана… лишь бы уничтожить раз и навсегда возможную угрозу жизни Повелителя. Его даже не пугало последующее за этим наказание. Пусть, коль так угодно Небесам… Не ему разбираться в хитросплетениях судеб. Уничтожить! Растереть в пыль этих червей! А там… Может быть, чего-нибудь да стоит то памятное, некогда обещанное ханом, избавление от наказаний за девять преступлений? Тем более, что за все последующие годы и годы походов — не заслужил преданный хану витязь ни единого наказания. Не от чего было избавлять. Так ужель не потянут те девять избавлений на одно, ЦЕЛОЕ И БОЛЬШОЕ?

Сколько раз он обдумывал, как бы получше, а главное — необъяснимее для других лишить жизни этих самозванцев. При ином раскладе и с кем-то другим — можно было бы подстроить всё так, чтобы ещё и заслужить благодарность Великого Хана за бдительную и самоотверженную службу…