Вечный попадос 3 (СИ)

— Ещё скажи, что ты на меня не злишься! — с затаeнной яростью произносит цесаревич, подступая к поверженному киборгу поближе. — Что, настолько понравилось восстанавливаться после аварии?

— Не понравилось! — Папка всe-таки встаёт, покачиваясь, на ноги. — Но благодаря этому опыту я стал сильнее!

— Ой ли? — ехидно ухмыляется рыжий.

И мгновенно оказывается к киборгу вплотную.

— Бу!

Робот величественно щёлкает указательным пальцем Папку в грудь. Киборг, и так нетвёрдо стоящий на ногах, шмякается туда, где лежал. Гигантская ступня тут же прижимает его к полу — не вырваться. Главнокомандующий разочарованно смотрит на него сверху вниз через прозрачную стену кабины.

— Ты такой жалкий, — говорит он. — Я могу одним движением превратить тебя в мокрое место. Уверен, что выдержишь то, к чему готовит тебя император?

— Готовит, да? — голос Папки, несмотря на безвыходное положение, звучит довольно бодро. — Это его проблемы. Я не ты — мне поху…

Окончание фразы тонет оглушающем хлопке. Ступню робота, а следом и его туловище, прошивает ослепительный луч. Покалеченный робот теряет опору и тяжко опускается на одно колено. В его теле, прямо под капсулой с пилотом, зияет огромная искрящаяся дыра.

Что-то взрывается — прозрачную кабину с главнокомандующим внутри резко дeргает вниз. Тут же стопорит — и плавно выталкивает из ставшего бесполезным тела робота.

Пока мы с Куджо подходим поближе, искорeженные обломки механической ступни и голени разлетаются в стороны. Из-под них выбирается Папка — потрeпенный, но живой. Не успевает подняться — уже хрустит энергетическим батончиком.

— Считай, весь заряд в ноль ухлопал, — объясняет он, поймав наши удивлeнные взгляды. — Если этот придурок не успокоился…

— Успокоился, — раздаeтся смешок со стороны капсулы, и над еe краем поднимается рыжая макушка. — И заметь: с придурком я даже не спорю.

— Это ты обзывательство на меня сейчас перевесил? — беззлобно скалится киборг, извлекая из инвентаря следующий батончик. — Горбатого могила исправит.

— Но это не точно, — загадочно улыбается цесаревич. Сейчас даже поверить трудно, что этот тихий воспитанный человек несколько минут назад собирался тут всех прикончить.

— Вылезай, чего ждeшь? — Иван Васильевич протягивает свободную руку, продолжая поглощать ценные калории.

Главнокомандующий грустно улыбается и качает головой:

— Не могу. Я подключен к этой капсуле. Плата за возможность управлять всем миром сразу.

— Ты и правда придурок! — раздражeнно бросает Папка и поворачивается к нам с Куджо. — Этот патлатый — мой брат. Зовут Андрей.

— Привет, Андрей, — хором тянем мы.

— И когда ты собирался мне сказать? — спохватывается Куджо. — О том, кто ты такой в реальной жизни?

Киборг морщится, будто ему даже тема такая неприятна.

— Желательно — никогда, — с отвращением произносит он. — Знать об этом не так круто, как ты думаешь.

— Наши контакты тщательно проверяют, — любезно поясняет Андрей. — И в случае малейшей опасности от человека просто избавляются.

— Убивают?! — прикрывает рот ладошкой девушка.

Андрей зловеще ухмыляется. Но тут же объясняет нормально:

— Чаще всего нет. Просто дают денег и предлагают переехать поближе к морю. Убийства привлекают слишком много внимания.

— И что же считается опасностью? — с интересом спрашиваю я. Ломакин чуть не с самого начала вокруг меня крутился, но, видно, посчитал достаточно безобидным. Даже не знаю, радоваться этому или обижаться.

Андрей пожимает плечами:

— Кто знает? Извлечение выгоды, явная агрессия, чрезмерная близость — под это понятие можно подвести что угодно. Мы привыкли к внезапным исчезновениям.

Всё-таки хорошо, что я тогда не согласился на тёплое место в канцелярии Ломакина. Так хоть какая-то иллюзия свободы выбора сохранилась. Хотя… Если мне настоятельно порекомендуют уехать… Смогу ли я тогда что-нибудь противопоставить самому императору?

Не знаю. И это бесит.

— Важно другое, — продолжает говорить Андрей. — Тебе, Иван, нужно сделать выбор. И чем скорее, тем лучше.

— Что ты имеешь в виду? — хмурится киборг.

Светлые, почти прозрачные, глаза Андрея смотрят куда-то вдаль.

— Я ушeл, — невпопад произносит он. — У меня получилось уйти. А ты остался. Прости.

— Да о чeм ты?! — Иван хватает брата за плечи и ощутимо встряхивает. — Скажи, о чём ты, и пойдeм отсюда!

Голова цесаревича от тряски резко дeргается, но на губах играет безмятежная улыбка:

— Хорошо, что ты пришeл, брат. Не уверен, что рад видеть тебя живым, но что пришeл — отлично. Потому что совсем скоро ты перестанешь быть собой.

Настораживаюсь. Где-то я про внезапные смены личности уже слышал.

— То, о чeм ты говоришь, — спрашиваю, пока Иван Васильевич подбирает челюсть с пола, — как-то связано с проектом Владимира Вахова?

Андрей прищуривается, пытливо разглядывая меня. Затем кивает, будто бы своим мыслям, и обращается к Папке:

— Да. Наш отец болен, Иван. Времени на создание нового сосуда не осталось. Так что это должен быть кто-то из нас. Ты.

— Сосуда? Болен? — киборг выглядит по-детски растерянным. — Я не понимаю, что ты несeшь…