Вечный sapiens

Некоторые приближенные к науке люди, узнав из популярной прессы про существование квантовой нелокальности, предположили, что именно этим свойством объясняется феномен телепатии. Мол, когерентность настройки двух мозгов позволяет им вот так вот мгновенно обмениваться, бла-бла-бла… Но пока это все остается на уровне околонаучных разговоров, поскольку непонятен механизм квантового запутывания двух макрообъектов, каковыми являются мозги. Кроме того, с помощью квантовой телепортации нельзя передавать информацию – какая уж тут телепатия! Единственная лазейка, которую я тут вижу, это не признавать информацией настроения и смутные ощущения тревоги или печали. Тревожность – это просто мгновенное «свойство» мозга. Если нам неизвестна причина тревожности, будем считать, что никакой информации мы не получили. Просто у нас вдруг появилось это «свойство». Встревожилась мать. А потом оказалось, что сын в это время попал в аварию… Так пойдет?

Главный герой предыдущей главы – Михаил Менский отвечает на этот вопрос точно так же, как я ответил на него в одной из своих ранних книг, а именно: мир в целом, то есть вся вселенная в целом, не имеет никакого внешнего окружения, соответственно, никакой декогеренции с ней не происходит, вся вселенная есть объект квантово спутанный. А стало быть телепатия в ней возможна именно за счет квантовой нелокальности. Поскольку общее для мира, как бы разлитое по нему сверхсознание, связано со всем квантовым миром целиком, возможные контакты между проекциями (субъектностями).

Мир квантовой физики вообще очень странен. Сейчас физики углубились в такие дебри описания основ мира, за которыми не видно уже никаких «реальных» объектов. Если вы поинтересуетесь теорией струн, то увидите, что с точки зрения этой теории наш мир состоит из «сплошных вибраций» – одномерных коротких струн, которые по-разному вибрируют в многомерном пространстве. И эти колебания, в зависимости от их частоты, мы воспринимаем, как массу, заряд и другие свойство частиц.

Журнал «Scientific American» пишет: «Многие исследователи считают… что на самом глубоком уровне иерархии материи все физические законы объединятся в универсальную математическую структуру». И верно, кроме математики там уже ничего и не остается.

Так называемая теория Е8 описывает все частицы и поля Вселенной, как повороты единого геометрического объекта. Физика, чем больше она проникает в глубины материи, тем больше становится геометрией – наукой об идеальном, которая изучает абстрактные объекты, работающие по придуманным законам. Возникает резонный вопрос: если все физические свойства частиц сводятся к геометрии на более глубоком уровне, если они являются лишь проявлениями разных колебаний, то что именно колеблется?

Этот вопрос наполняет мою душу печалью. Ибо ни я, ни кто другой не даст вам ответа. Поскольку все привычные нам физические свойства (заряд, масса, спин и пр.) толкуются через геометрические трансформации «сверхэлементарных объектов», описывать которые уже нечем. Конечно, потом придумают какое-нибудь слово, мы к нему привыкнем, так же, как привыкли к слову «заряд», и опять возникнет иллюзия понимания.

И эта картина мира, состоящего не из вещей, а из вибраций, очень близка к той, которую описывал американскому антропологу старый индеец племени яки, который учил, что все в мире суть вибрирующие эманации.

– А вы не читали Кастанеду, Михаил Борисович? – спросил я Менского, ознакомившись с его квантовой теорией сознания.

– Нет. А про что там?

– Да про вас…

Мой сон про нелокальности закончился странно. Последнее, что я помню из всего этого сумбура квантовых мельтешений и пучков траекторий, это город, залитый солнечным светом. А потом я проснулся. Уже зная, что это был за город.

Это был Мехико. Солнце стояло в зените, но в ресторанчике, расположенном на одной из улиц огромного города, держалась приятная полутьма. За столиком в глубине ресторана сидели двое – старик со смуглым лицом и молодой, немного полноватый парень с блокнотом в руках. Именно здесь дон Хуан рассказал антропологу Кастанеде самую, на мой взгляд, важную вещь из всего им когда-либо рассказанного.

Сделав заказ официанту, он откинулся на спинку стула и сказал:

– Ты на очень примечательном перекрестке, может быть последнем, и может быть также самом трудном для понимания. Некоторые из тех вещей, которые я собираюсь рассказать тебе сегодня, наверное, никогда не станут для тебя ясными. Во всяком случае от них и не ожидается этого. Поэтому не раздражайся и не разочаровывайся.

Кастанеда напрягся.

– Я собираюсь рассказать тебе о тонале и нагвале, – сказал дон Хуан и внимательно посмотрел в глаза Карлоса.