Вечный шах

– Родственников, – усмехнулась Голубева, – знаете, после того, как в семье появилась Вика, я поняла, откуда в народом фольклоре взялись сказки про подменышей. Дурная наследственность отца, к сожалению, дала о себе знать, плюс еще в первые годы жизни, когда закладываются основы личности, девочка не получила подобающего воспитания… В общем, можете себе представить, с чем мне пришлось столкнуться. Все поведение этого ребенка было пропитано патологической агрессией. Знаете, я человек очень терпеливый, даже снисходительный, воспитала двоих прекрасных детей и считала, что имею в этом деле опыт, но тут у меня буквально опустились руки. Я просто не понимала, откуда в ней столько злобы…

– Но ребенок только что потерял обоих родителей, – мягко заметила Шарова, – не каждый взрослый перенесет такой удар…

– Будьте уверены, я делала на это скидку. Я старалась окружить ее добротой и заботой, но все бесполезно. Как об стенку горох. В ответ на все мои потуги получала только беспросветное хамство или истерику, а порой она на ровном месте набрасывалась на меня буквально с кулаками. Понимая, что ребенок пережил горе, я терпела все эти дикие выходки, но с течением времени стала замечать, что они далеко переходят границы нормального. Впрочем, я и это бы терпела, но у меня есть своя семья, на которой присутствие Виктории сказывалось далеко не самым лучшим образом. До ее появления в нашем доме мы жили дружно, в семье царили спокойствие, лад и согласие, но Виктория устроила нам настоящий ад.

– Как это десятилетний ребенок может разрушить целую семью? – удивился Миша.

Всплеснув руками, Голубева воскликнула, что сама ни за что бы не поверила в такое, если бы не столкнулась лично.

– Она действовала как опытная разлучница, буквально натравливая нас друг на друга.

Ирина нахмурилась. Наверное, да, среди тяжелых психопатов есть и такие, чьи особенности проявляются очень рано, и обычным людям тяжело жить с человеком, сочетающим в себе лживость, жестокость, эгоизм и высокий интеллект. Такой готов ломать ближних об колено, чтобы получить свое. Очень может быть, что Голубева с мужем и детьми реально натерпелись от кукушонка, но зачем вспоминать об этом теперь? Все-таки обычно представители потерпевших соблюдают правило «о мертвых либо хорошо, либо ничего», а тут прямо поток обвинений. Видно, женщине очень сильно досталось от выходок племянницы.

– А какой-нибудь конкретный пример привести можете? – не унимался Миша.

– Что ж, извольте. В этом, к сожалению, недостатка нет, – процедила Искра Константиновна и замолчала.

– Итак, мы слушаем, – сказала Ирина, когда пауза слишком затянулась.

– Даже и не знаю, что вам сказать. Столько всего было, но я так старалась не запоминать ее подлые выходки, так гнала их из памяти… До последнего надеялась, что девочка образумится, и мы заживем дружно и хорошо.

– И все-таки. Суд рассматривает только конкретные факты.

– Ну, например, Вике, как отличнице, дали путевку на зимние каникулы в лагерь «Зеркальный». Прощаясь, я попросила ее мне написать. Мне казалось, это нормальный жест любящей тетки, которая беспокоится о племяннице и хочет получить от нее весточку. Другая девочка обрадовалась бы, приласкалась, а я что получила в ответ? Беспросветное хамство! Она, видите ли, вернется домой раньше, чем письмо дойдет!

– Так и правда, – засмеялся Миша.

– Дело не в письме, а в отношении! Это ведь даже мило, – прочитать запоздавшее письмо вместе, но жестоким и холодным людям, к сожалению, недоступны подобные переживания. Или еще показательный пример, можно сказать, вопиющий случай.

«Интересно, – хмыкнула про себя Ирина, – почему тетки за сорок так любят это выражение? Мама им кидается направо и налево, чуть что не так, у нее сразу вопиющий случай, директриса сегодня употребляла, теперь вот эта мадам. Вопиющий, слово-то такое…»

– Что смешного я сказала? – вдруг рявкнула Искра Константиновна, и Ирина поспешно стерла с лица действительно неуместную улыбку.

– Продолжайте, пожалуйста.

– Знаете, как-то не хочется откровенничать, когда чужая боль для вас хиханьки да хаханьки.

– Искра Константиновна, вы обязаны давать показания, это ваш гражданский долг, – мягко заметила Ирина, – я хотела вас приободрить, вот и все, а если вам показалось, что я над вами смеюсь, прошу прощения. Это не так.

Свидетельница поджала губы.

– Продолжайте, пожалуйста, – кивнула Ирина и хотела добавить «про вопиющий случай», но испугалась, что расхохочется в голос, если произнесет это вслух, и тогда ей точно несдобровать. Жалоба в самые высокие инстанции обеспечена.