Вечный - Шпаги над звездами. Восставший из пепла. И пришел многоликий… Последний рейд

Агриппа устало положила ручку и потерла глаза. Боже мой, еще только половина списка. Она отключила компьютер, по которому пыталась проследить, чем занималось в течение дня то или иное лицо, имело ли оно доступ во внутренние покои и контактировало ли с наследницей или ее ближайшим окружением. Особенно с наставницей. Кто еще мог бы провернуть такую дьявольскую операцию? И ведь как запутала следы, никакой зацепки, куда они направились. Персонал дворца в один голос говорит, что соплячка наследница была уверена в том, что заговор существует. И единственной, кто не успокаивал ее, была наставница. Значит, именно она заронила в детскую головку такую мысль. Именно она все это время готовила побег и в конце концов так блестяще его осуществила. Адам все это побери! Капитан встала из-за стола и подошла к окну. Уже стемнело. На сегодня, пожалуй, все. Она уже несколько раз вынуждена была перезагружать поисковую программу из-за того, что клавиатура путалась перед глазами. Завтра надо позвонить герцогу и доложить, что из дворца выкачано все, что возможно. Следовало усилить поиск в других местах. Возможно, соплячки уже нет на планете. Она махнула рукой, материализуя шторы, погасила свет и вышла из кабинета.

Эту ночь герцог провела отвратительно. До полуночи она не могла заснуть, вспоминая все пакости прошедшего дня. Нет, Совет пэров давно устарел. Непонятно, почему старая королева терпела его так долго. Впрочем, у Совета практически не было влияния на жизнь королевства. Единственным вопросом, в котором авторитет Совета пэров был непререкаем, оставался вопрос престолонаследия. Как жаль, что сейчас именно он был для нее решающим! Когда часы пробили три, герцог поднялась, накинула халат и, натянув на ноги уютные стоптанные тапки, выскользнула за дверь. Залы и переходы столичного Зимнего дворца были знакомы ей с детства. В конце года, когда начинались сессии Королевского совета – нижней палаты парламента королевства, весь двор переезжал в этот древний замок, высившийся почти в самом центре столицы. Карсавен, после смерти матери воспитывавшаяся при дворе, прекрасно помнила, какие елки для детей, какие балы устраивала старая королева в этих залах. На миг ее охватило сожаление, но потом она вспомнила о матери и упрямо набычила голову. Все, что она делала и собиралась сделать, справедливо и неизбежно. Герцог спустилась на два этажа, тенью проскользнув мимо опешивших охранников-реймейкцев, вышла в парк и направилась по засыпанной опавшей листвой дорожке к сторожке у ворот. Заглянув в окно, Карсавен увидела ту, кого искала. Матушка Нефрет, старый гвардейский сержант, а последние двадцать лет бессменный привратник парка, как обычно, коротала ночь на пару с бутылкой собственноручно выгнанного пойла. Герцог толкнула дверь и шагнула внутрь:

– Привет, старая пьянчужка.

– А?

Сторож еще не поняла, кто это заглянул на огонек в столь глухой час. Герцог поплотнее запахнула халат и, подойдя к столу, опустилась на колченогую, скрипучую табуретку:

– Налей-ка и мне твоего пойла, матушка Нефрет.

– Бог мой, – прошептала та, – да это же…

– Ладно, кончай. Ты знала меня еще в то время, когда я была сопливым кадетом и прибегала к тебе, чтобы втайне от всех выкурить трубочку. Так что просто плесни мне своего пойла и помолчи, пока я буду пить.

Матушка Нефрет вытащила из-под стола галлоновую бутыль, в которой плескалось едва половина, извлекла не очень чистый стакан и нацедила с полпинты. Герцог внутренне содрогнулась. Если пойло матушки Нефрет не выдохлось со времени последней пробы, то перед ней сейчас плескалось в стакане столько градусов, сколько она обычно не потребляла и в течение недели. Герцог нерешительно протянула руку. А, пошли они все к Адаму. В конце концов, она пришла сюда именно за этим. Карсавен глубоко вздохнула, задержала дыхание и одним духом вылила содержимое стакана себе в глотку. Потеря привычки к подобным опытам все-таки сказалась. На последнем глотке она закашлялась. Матушка Нефрет хрипло расхохоталась:

– Что, девочка моя, забыла, как пьют настоящие гвардейцы?

Герцог отдышалась и бросила взгляд на сторожа. Та уже достаточно нализалась, чтобы чувствовать себя на равных хоть с самим Адамом.

– Ладно, старая пьяница, не буду отвлекать тебя от беседы с лучшей подружкой. – Она кивнула на бутылку. – Спасибо за угощение. – И герцог, слегка пошатнувшись, вышла за дверь.

Пойло матушки Нефрет было чудовищно противно на вкус, но обладало одним несомненным преимуществом. Оно начисто выбивало из головы все наличествующие мысли. Когда герцог, держась за стенку, добралась до своей постели, за окном уже начало светать. Карсавен рухнула на скомканные простыни, с трудом дотянула одеяло до пояса и провалилась в блаженный сон без сновидений.

* * *