Вечный - Шпаги над звездами. Восставший из пепла. И пришел многоликий… Последний рейд

– Да почти что, – кивнул дон Киор. – Корабль не наш, но мы там уже прижились. С той поры как я на него попал, столько всего было… – Пивной Бочонок усмехнулся и хлопнул Счастливчика по плечу. – Клянусь святой Сикстиной, только благодаря Счастливчику и выкарабкались… Правда, не все… – Он обнажил голову. – Упокой Господи душу старины Толстого Ансельма.

Все встали и тоже сняли шапки. Толстого Ансельма знали как хорошего вояку и честного дона.

– Да, – сказал Сивый Ус спустя минуту, – он всегда достойно нес свои паруса.

Когда вновь сели за стол, Усатая Харя спросил немного снисходительным тоном:

– Ну и где же вы развлекались? За последнее время я только и слышал жалобы, как трудно нынче живется благородным донам, а никто не хочет высунуть нос дальше фортов Мертвого пояса. Тоже мне вояки!

Дон Киор повернулся к двери таверны и махнул кому-то рукой. Когда к столу приблизился сутулый, черноволосый дон, Пивной Бочонок повернулся к дону Крушинке и торжественно произнес:

– Позволь тебе представить дона Диаса, по прозвищу Упрямый Бычок, капитана корвета «Бласко ниньяс», на котором мы месяц назад прибыли из рейда на Зоврос.

* * *

К исходу года у дона Крушинки было уже триста двадцать вымпелов. Кроме того, еще порядка ста пятидесяти кораблей собирались попытать счастья по закону «живого приза». Усатая Харя честно предупредил капитанов, что не знает, как к этому отнесется наниматель, но те решили все же попробовать. Так или иначе, на появление других контрактов в ближайшее время рассчитывать не приходилось. Наконец Усатая Харя решил, что пора знакомить нанимателя с флотом. Оставив за себя командующего своей первой эскадрой дона Эврона, по прозвищу Старый Пердун, он отбыл в неизвестном направлении. Благородные доны на Таире изнывали от нетерпения. После стольких лет безысходности многие до сих пор не могли до конца поверить в реальность будущего контракта и боялись, что все радужные надежды испарятся как дым.

Однажды вечером Пивной Бочонок, Сивый Ус, Счастливчик и Упрямый Бычок коротали время в таверне, мирно приканчивая четвертую бутылку мальвазии, как вдруг влетел запыхавшийся Пип, а следом за ним ввалился какой-то расфуфыренный юный дон с обнаженной шпагой. Пип шмыгнул к столу и забился в угол.

– А-а! – торжествующе заорал юнец и попытался перелезть через дона Киора. Тот, недолго думая, поймал его за косицу, вырвал шпагу и отшвырнул наглеца в сторону:

– А ну, брысь!

Дон кувыркнулся, но тут же вскочил на ноги.

– Да как вы смеете?! Я – дон Альмендо, по прозвищу Кровавая Перчатка! Назовите себя! Я хочу знать, кого проткну своей шпагой.

Друзья понимающе переглянулись, потом Пивной Бочонок повернулся к побагровевшему юнцу:

– Клянусь святым Самуилом, Новый Симарон.

Парень побелел, потом смутился, а дон Киор продолжал презрительным тоном:

– Недоучившийся студентик, а? Ну кто еще придумает такое дурацкое прозвище? – Он наставительно погрозил пальцем: – Запомни, щенок, ни один порядочный дон никогда не возьмет себе прозвище, где есть слова «кровь», «смерть», «ужас» и тому подобное! – Он фыркнул. – Начитались бульварных книжек, а традиций не знаете. Ладно уж, дуй! – Дон Киор бросил ему шпагу. – Да смотри поаккуратнее с этой зубочисткой, а то нарвешься на кого вроде Счастливчика, он тебя вмиг подколет.

Парень, собиравшийся разразиться гневной тирадой, вдруг разинул рот:

– Счастливчик… Клянусь святым… Да вы же дон Пивной Бочонок! Я читал о вас в «Черном рейде» и в «Пылающем солнце Нового Симарона»! – Он завертел головой под дружный смех всей таверны. – А вы, должно быть, Сивый Ус! – Парень чуть не захлебнулся от восторга.

И тут распахнулась дверь. На пороге появился дон Крушинка. Все замерли. Усатая Харя обвел всех насмешливым взглядом и торжественно провозгласил:

– Господа, представляю вам вашего нанимателя.

Он сделал шаг в сторону, пропуская нанимателя вперед. Несколько мгновений висела мертвая тишина, а потом раздался чей-то изумленный голос:

– Ой, батюшки! Баба! Да еще в штанах!

Глава 3

Тэра рвала и метала. Конечно, чего было ожидать от мира, где властвуют мужчины, она надеялась, что среди них найдется хотя бы парочка думающих головой, а не членом. Шиш! Ни одного. Она вспомнила, какими взглядами встречали ее эти вонючие мужики на таможне, в порту и в таверне. А какой поднялся гвалт, когда Усатая Харя представил ее не только как нанимателя; но и как старшего командира! К кому наниматься, всем было без разницы, но поступить под команду «бабы»… Толпа тупиц и фанфаронов. Тэра презрительно фыркнула, припомнив последний совет Сандры. Вечером, перед отлетом, они ужинали у нее в замке. Когда была унесена последняя перемена и подали десерт, Сандра повернулась к Крушинке и попросила:

– Усачок, нам надо посекретничать, иди-ка ты в парк.

Тот усмехнулся и, молча опрокинув кубок белого анжу, выбрался из-за стола. Женщины помолчали. Потом адмирал повернулась к Тэре:

– Вот что я хотела тебе сказать, девочка моя… – Она помедлила, не зная, как поделикатней приступить к делу, потом решила начать напрямую: – Я думаю, до отлета тебе надо взять династического супруга.